— Красиво, правда?
Не отвечая, Инна пожала плечами.
Он не отставал:
— Вы в первый раз в Барселоне?
Его голос звучал со спокойным дружелюбием, и Инна удостоила его взглядом:
— В первый, а вы?
— Я тоже в первый.
— Питер, не отставай! — закричали ему из группы.
Питер досадливо отмахнулся рукой:
— Идите, я догоню. — Он переступил с ноги на ногу и застенчиво улыбнулся: — Вы откуда?
— Из России.
— О, Достоевский, Чайковский, балет.
«Ещё скажи матрёшка и балалайка», — мысленно довершила Инна. Но англичанин не стал продолжать ассоциативную цепочку, а внезапно предложил:
— Давайте я вас сфотографирую. Вы будете прекрасно смотреться в обнимку с горгульей.
И дёрнула же нечистая согласиться! Лихорадочно пролистав фотоальбом в смартфоне, Инна удалила снимок и несколько минут сидела в оцепенении, бездумно уставившись в пространство по ту сторону окна.
Её дом с просторной трёхкомнатной квартирой считался элитным, зато напротив, границей между двумя мирами, располагалась унылая серая панелька с обшарпанными стенами. Женщина на балконе спокойно развешивала бельё, и Инна подумала, что легко поменялась бы с той квартирами, лишь бы рассеялась тягучая неизвестность, которая высасывает силы и нервы. Стискивая кулаки, она кругами бродила по квартире, то и дело загадывая: «Он позвонит, когда я сделаю сто шагов». «Он позвонит, если под окном проедут десять синих машин».
Шаги отсчитывались, машины проезжали, а телефон мёртво темнел потухшим экраном.
Смартфон ожил ближе к семи вечера. Звонил Павел, друг Олега. У Инны внезапно пересохло во рту, и она едва смогла вымолвить короткое «да».
— Инна, я даже не знаю, как сказать. — Голос Павла звучал с пугающей стёртостью речи.
Инна замерла, и динамик донёс судорожный вздох Павла, словно он бежал стометровку.
— Инна, Олег погиб. Несчастный случай.
Инна стиснула телефон в руке:
— Не может быть! Это какое-то недоразумение!
Сказанное не укладывалась в голове, и она по инерции спорила, убеждая Павла, что он ошибся.
Он долго молчал:
— И ещё одно. Ты на Олегову маму не обижайся, у неё сейчас весь мир рухнул, так что пойми правильно. — Он мямлил, тянул время и наконец выдал суть: — Марина Евгеньевна поручила мне передать, чтоб ты не появлялась и не звонила. Она не хочет тебя видеть.
Ах, вот в чём дело! Инна отключила телефон и зло скривила губы. Теперь всё понятно. Олег, конечно, жив-здоров. Под предлогом психологической реабилитации жениху ограничили связь или отправили его за границу, а невесте сказали, что умер, чтобы отвязаться ради более удачной партии. Обычное дело, если судить по книгам или телесериалам. Надо поехать домой к Олегу и расставить точки над «i».
Она сгребла с вешалки куртку, вспомнила, что целый день пробродила по квартире в пижаме, спешно переоделась в то, что попало под руку, и открыла приложение для вызова таксомотора.
— Вы слышали про взрывы в метро? Ужас! По радио сказали, что у них уже есть подозреваемый. Вы не против, если я прибавлю громкость?
Таксист разговаривал без перерыва. Его болтовня хотя и раздражала, но перебивала страшные мысли об Олеге, от которых делалось худо до тошноты. Из Купчино до Васильевского острова по пробкам ехать около часа.
На площади Труда взгляд зацепился за арку Новой Голландии, сумрачно и таинственно повисшую над водой Адмиралтейского канала. В детстве Инна представляла, что внутри находится сказочное королевство, куда нет доступа посторонним. Сейчас там общественное пространство с зимним катком, ресторанами, кафе и уютными скамейками, где хорошо сидеть вдвоём и любоваться танцем снежинок в свете ночных фонарей. В выходные в Новой Голландии так много народу, что машину приходится парковать за несколько кварталов.