Она решилась распечатать конверт ближе к вечеру. Подходила к столу, брала его в руки, перечитывала обратный адрес, написанный жирным готическим шрифтом, и клала обратно на стол. Распутье. Снова распутье. Каков бы ни был ответ от швейцарского профессора, он всколыхнёт всю её жизнь, уже налаженную, выверенную и понятную.
Она вышла в сад, прогуляться к любимой яблоне, осыпанной нежными бутонами. В гуще деревьев переливчато и самозабвенно выводил трель невидимый соловей. Круглая клумба полыхала белыми звёздами нарциссов с ярко-жёлтыми сердцевинками. Природе не было дела до людских тревог и забот. Марфа посмотрела на окно кабинета, за которым её дожидалось письмо, могущее изменить её судьбу.
— Господи, помоги и вразуми.
Когда она взяла нож для разрезания бумаг, пальцы чуть дрогнули, и разрез получился кривой. Она заставила себя остановиться, просчитать до десяти и лишь тогда медленно прочитала ответ несколько раз.
Профессор Годе извещал госпожу Беловодову, что благодаря новой методе пересадки кожи с других частей тела и иссечению рубцов достигается отменный результат исправления недостатков на лице. Если имеется необходимость, то профессор даже может исправить форму носа и посоветовать новейшие кольдкремы своего изготовления для поддержания красоты.
Заканчивалось письмо оптимистичным итогом, что всего несколько тысяч рублей (далее следовала сумма, эквивалентная небольшому особняку на окраине столицы) — и ваш профиль станет безупречным!
Марфа зажгла свечи в канделябре, дёрнула за сонетку и приказала принести себе чаю с лимоном, покрепче и послаще.
Иногда нужен не совет, а плечо, в которое можно уткнуться, и руки, что протянут платок вытереть слёзы. Глоток за глотком она пила чай со вкусом одиночества и понимала, что никуда не поедет, никакую операцию делать не станет, — если Господь создал её такой, то так тому и быть. Да и батюшке дано слово не выходить замуж, а без мужа к чему красота?
Допив чай, Марфа кинула письмо из Швейцарии в топку камина и долго смотрела на догорающие поленья, быстро превратившие бумагу в серый пепел. На душе было темно и пусто.
Санкт-Петербург,
2017 год
Анфиса Низовая жила в районе Обухова, в месте, где городские постройки переходят в огромную промзону, застроенную складами, шиномонтажками, проржавевшими насквозь гаражами с кучей сваленных шин и всем тем, что обычно концентрируется на задворках любого мегаполиса.
Навигатор привёл Инну к одинокой пятиэтажке, стоящей за потёртыми судьбой панельными домами. На разбитом асфальте рыбьей чешуёй дрожали лужи. Здесь везде превалировали мрачные цвета, нагнетающие в душу чувство томительной безнадежности.
Она припарковала машину под старыми тополями с лёгким запахом весенней распутицы. Клочок ясного неба на фоне серых облаков казался потерянной девичьей косынкой с разлохмаченными краями. Закатное солнце яичным желтком болталось между кронами деревьев.
Не спеша выбираться из машины, Инна откинулась на сиденье и подумала, что напрасно решила собрать сведения об Анфисе, которую сбил Олег. Ни к чему грузить себя ненужными связями. У Анфисы своя жизнь, у неё своя, а у Олега уже и вовсе никакой нет.
Хлопнула дверь подъезда, и оттуда колобком выкатилась толстая женщина в оранжевой куртке, напоминающая тыкву на тонких ножках.
«Зачем приехала?» — в сотый раз с тоской задала себе вопрос Инна и вышла из машины. Пока она не дотянулась до дверного звонка квартиры номер семь, оставалась возможность передумать и повернуть назад. На узкой лестнице из подвала несло запахом гнили, способным истребить всё живое. Инна несколько раз громко чихнула; на звуки приоткрылась дверь на первом этаже, и оттуда высунулась остренькая мордочка крохотной старушки. Она подозрительно осмотрела Инну, видимо, сочла её неопасной и снова скрылась.
Анфиса Низовая жила на втором этаже. Инна остановилась в нерешительности: звонить, не звонить… Она посмотрела на свои дрожащие пальцы, которые замёрзли, словно в минусовую погоду. Звонить — не звонить? Нет, она должна реабилитировать Олега, чтобы ничто не омрачало его память. Та женщина сказала неправду, что родители отмазали Олега от наказания. Такого просто не может быть. Да, Олег — лихач и отчаянный водитель, но не подлец. Ей надо собственными ушами услышать о происшедшем, а не полагаться на мнение посторонних людей.
— Здравствуйте. Анфиса дома?