— Из спорткома, что ли?
Открывший дверь лысый мужичок стоял на пороге в одних трусах до колена и недружелюбно кривился.
— Из какого «кома»? — не поняла Инна.
Мужичок зыркнул глазами, видимо удивляясь её тупости:
— И Спортивного комитета, откуда же ещё?
— Нет, я сама по себе.
— А раз сама по себе, то дуй отсюдова. Нет здесь Анфисы. Съехала и не сказала куда. — Он звучно поскрёб по лысине. — Вот она, благодарность. Кормили, поили, костыли в больницу привезли, а они, между прочим, денег стоят. Ты что, думаешь, костыли бесплатно дают?
Он с яростью глянул на Инну, требуя ответа. Ошарашенная его напором, она помотала головой:
— Нет, не думаю.
Мужик сощурился:
— А может, ты ей денег привезла? Тогда оставляй, мать, того-этого, передаст.
— Нет у меня ни того, ни этого, — зло сказала Инна, настолько отвратителен показался ей этот полуголый мужик с тугим пивным брюхом и трясущимися щеками.
— А на нет и суда нет. Топай восвояси.
Дверь резко захлопнулась, и до ушей Инны донеслась отборная площадная ругань в её адрес.
«Отрицательный результат тоже результат», — сказала она себе со скрытой радостью, рассудив, что если пострадавшая девушка того же розлива, что и её отец, то, скорее всего, Олег действительно не виноват или почти не виноват.
Лёгкими ногами Инна сбежала на первый этаж и нос к носу столкнулась с грузной пожилой женщиной в коричневом пальто и старомодной фетровой шляпе-пирожке. Женщина с суровым видом поджала губы и внезапно взяла Инну за рукав.
— Ты к Низовым ходила? Я слышала, как их дверь хлопнула.
«Не ваше дело», — хотела отбрить бесцеремонную тётку Инна, но вместо этого сказала:
— Я Анфису ищу.
— Ах, Анфису. — Лицо женщины просветлело, словно улыбка зажгла на нём лучик солнца. — Про Анфису я тебе лучше расскажу, чем они. — Женщина кивнула головой в сторону лестничной площадки. — Им Анфиса всегда мешала, что матери, а уж тем более отчиму. Тот её на дух не переносил. Ещё пока девчонка деньги им подкидывала, терпели, а уж потом… Со свету её были готовы сжить, если бы Фиса сама не уехала. — Женщина в сердцах махнула рукой. — Удивительно, как она ухитрилась при таких иродах хорошей девчонкой вырасти. Ты только подумай — шутка ли сказать — мастер спорта!
— Кто мастер? — тупо переспросила Инна.
Женщина удивлённо подняла брови:
— Так Анфиса же. Мастер спорта по лёгкой атлетике. Бегунья. Ты разве не знала?
— Нет.
— Ну что ты! У неё знаешь сколько призов! Ого-го! И в университете училась на тренера. Бывало, идёт с тренировки, щёки горят. Увидит меня и кричит: «Физкульт-привет, тётя Лена!» А я её пирожком угощу или яблок с дачи отсыплю. Дома-то не накормят как следует. Всё сама да сама. В один день счастье оборвалось. Анфисоньку машина того мажора проклятого как мельница перемолола. Вот почему одни лопатой счастье гребут, а другим достаётся одно горе?
— А может, она сама под машину попала? — дрожащим голосом рискнула предположить Инна.
— Какое там! — Женщина возмущённо фыркнула. — Наш дворник своими глазами видел, как Анфиса стояла на переходе, когда тот подонок выскочил на бешеной скорости.
Инна ахнула:
— Значит, был свидетель?
— Был, да сплыл, — отрубила женщина. — Он не только видел, как нашу Анфисоньку сбили, но и номер машины запомнил, по которому того урода нашли, а потом вдруг уволился и уехал к себе в Узбекистан. И ни номера, ни свидетеля. Понимаешь, в чём дело? Заплатили ему за молчание. — Она вздохнула: — Хоть бы у того мажора, что Анфису сбил, руки-ноги отсохли и очи повылазили! И как только земля носит захребетников, что на мамины и папины деньги жируют? Попробовали бы сами на кусок хлеба заработать, так ить нет! Думает, сел в дорогую машину и царём стал. Только царство его — бумажное: в один миг сгорит и пепел по ветру. Вот Анфиса — настоящий человек, а не шваль с деньгами.
«И пепел по ветру», — повторила про себя Инна, чувствуя подступающую к плечам дрожь. То, что говорила женщина, не могло относиться к её Олегу. Наверняка произошла ошибка и за рулём был кто-то другой. Олег не способен на подлые поступки. Но чем упорнее она оправдывала Олега, тем явственнее понимала, что женщина сказала чистую правду.
Когда раздалось жужжание будильника, Анфиса крепче зажмурила глаза, представляя себя на сборах в Подмосковье, а всё случившееся в последний год — тягостным сном. Она делала так ежедневно, каждый раз отчаянно надеясь на чудо, которого не случалось. Часы отсчитали шесть утра — привычное время для тренировки.
Много лет подряд ровно в шесть тренер поднимал команду на построение и пробежку. Ох, как не хотелось тогда вставать! Ругаясь и жмурясь, она считала себя несчастной и завидовала тем, кто может позволить себе нежиться до третьих петухов. А оказывается, тогда она была очень счастливой!