Бэн махнул нескольким женщинам, чтобы они подошли. Плача, они стянули с Гружи мокрое одеяло и завернули её в сухое, поглаживая её голову, лицо и руки, будто не верили, что она была реальна. Они попятились прочь от Даджи, забрав с собой слепую девушку. Даджа вздохнула и протянула вперёд клетку с птицами, забрав серебристый щит, который она ранее поместила вокруг клетки. Зяблики защебетали тонкими голосами, когда одна из женщин забрала у неё клетку.
Даджа опустила взгляд. Её рубаха и штаны, не выдержав напора пламени, против которого оказались бессильны наложенные на них заклинания, осыпались с её тела. Пожарные и зеваки попятились, как это сделали прежде подруги Гружи.
— Достойно восхищения, ‑ огрызнулся на зевак Бэн, подойдя к женщине, которая всё ещё держала вещи Даджи. Он выхватил ношу у неё из рук; женщина сбежала в толпу. Бэн повернулся к Дадже и протянул девушке её сапоги и чулки. Даджа натянула сапоги, но на чулки покачала головой: с ними пришлось бы слишком много возиться. Когда она выпрямилась, одежда начала опадать с неё хлопьями. К тому времени, как Бэн развернул её тулуп и набросил его её на плечи, она осталась одета лишь в нагрудную и набедренную повязки. Морозный, влажный воздух заставил её всю покрыться гусиной кожей, а её зубы — застучать. Она подтянула к себе тепла из дома, пока её зубы не успокоились.
— Я бы сам тебя отвёз домой, но я тут ещё не закончил. ‑ Бэн бросил взгляд на горевший дом, затем оглядел толпу. ‑ Если здесь рядом есть наёмные сани…
Даджа молча указала на Серга, который покинул цепочку пожарных и подошёл к ней.
Бэн посмотрел на него:
— Серг, так ведь? Ты — один из бригад Кагасепа?
Лакей кивнул и протянул Дадже свою руку.
— Отвези её домой, ‑ сказал Бэн. ‑ Если есть горячий, сладкий чай, то да ей. Прости, я должен бежать. ‑ Он пошёл к соседнему дому, крича тем, кто стоял на крыше, и указывая на загоревшийся пучок гонта.
Даджа посмотрела на Серга и его протянутую руку: рука тряслась. Он сглотнул, и выдал дрожащую улыбку — жалкую пародию той, что не сходила с его лица тем утром.
— Есть боковые улочки, которыми можно доехать до Моста Эверолл, ‑ сказал он ей.
Даджа отмахнулась от его руки и последовала за ним обратно к саням. Все расходились у них с пути; впереди них люди перешёптывались. «Они привыкнут», ‑ сказала она себе, когда Серг помог ей забраться в сани. «Они всегда привыкают. Рано или поздно».
Позже, когда все зеваки разошлись по домам, он вернулся, чтобы осмотреть останки пансиона. Он тщательно проверил их, разбивая большие скопления обломков, на случай, если в их сердце всё ещё теплились угли — но истинного огня больше не было. У него ломило кости, предупреждая о грядущем снегопаде. Если и остались какие-то очаги возгорания, они скоро погибнут, покрывшись снегом и льдом.
Сифутан, но что за чудесным зрелищем она была! Как бы его ни жгло видеть, как она ступает там, где он сам не мог, наблюдать её в действии было чудом. Смотреть, как пламя сгибается и меняет форму по её желанию. Она взошла по ступеням и прошла сквозь покрытые пламенем двери, будто входила в свой собственный дом. Огонь стекал по её одежде, по волосам, по коже. В тот самый миг она была красотой и ужасом, эта крепкая девушка с коричневой кожей, спокойными, задумчивыми глазами и копной тонких косичек.
Он, и зеваки, ждали, пока слепая девушка кричала — откуда ему было знать, что она была в здании? — чтобы кто-то ей помог. Потом она отвернулась от окна и исчезла. Толпа застонала. Услышала ли девушка Даджу? Или её поглотило пламя? К тому времени второй этаж уже весь горел. Пламя выбивалось из окно третьего этажа по бокам дома. Он так здорово постарался, придавая этому пожару форму, поджигая подвал с обеих сторон. Пламя взбежало по боковым стенам, как он и хотел. Он оставил выход из дома свободным, на случай если кто-то оставался внутри, потому что он пытался предусмотреть все возможности. Он честно считал, что слишком осторожничает, что в здании никого не было, когда он поджигал фитили в масляных лампах. Он ничего не слышал, когда обходил подвал и первый этаж. Если бы услышал кого-то, то оставил бы это место в покое. Никто не должен был умереть, уж точно не какая-то слепая продавщица, но пожарных нужно было испытать. Они должны доказать свои способности не на каком-то ручном огне, в предназначенном для сноса здании, а в настоящем пожаре, где нужно было беспокоиться о жизнях и имуществе.
Где-то внутри дома, пока тот горел, уже после того, как туда вошла Даджа, он услышал треск дерева и штукатурки. Начали падать потолки.