Она держала часть силы в резерве на случай необходимости. Необходимость появилась. Даджа нырнула глубоко в свою силу и освободила её от всех ограничений. Она перетащила свой щит на свою сторону стены и напитала его всем, что у неё было, на первом и втором этажах. Если она удержит пламя по ту сторону барьера, у женщин и детей будет шанс добраться до двери наружу на первом этаже.
Некоторые погибнут. Температура воздуха сильно поднялась: вымоченные одеяла и простыни быстро высохнут. В качестве защиты от дыма они служили в лучшем случае полумерами. Она могла лишь молиться Счетоводчице о том, что их счета ещё не пришло время подводить. Её задачей было противопоставить свою силу пожару, пирующему в деревянном доме, полном краски и масел, и раздутому до белого каления крепким ветром, струящимся с миль ледяного озера. Для этого ей были необходимы её друзья; ей нужна была Трис, которая могла помочь засунуть огонь в ледяные каналы и холодную водную смерть Сиф. Ей нужна была Сэндри, чтобы свить из пламени сеть и поймать в неё пожар. Но она была сама по себе. Придётся обойтись своими силами.
Огонь ревел, массивный прилив жара и разрушения. Он хотел, чтобы она знала, что он был отнюдь не укрощённым огнём кузнечного горна.
— Но ты и не лесной пожар, ‑ уведомила она его, стуча зубами от страха. ‑ Я расправилась с одним таким, ты по сравнению с ним как лающий щенок. ‑ Она не сказала, что заняла тогда сил у своих друзей, что Сэндри управлялась с одним куском огненной ткани, а Фростпайн — с другим. Пожару не нужно было этого знать.
Фростпайн — как он там? Он так же противопоставил этой твари свою волю в общежитии для слуг?
Её барьер дрогнул: ей нельзя было думать о Фростпайне. «НЕТ», ‑ мрачно подумала она, наклоняясь вперёд, наперекор силе пламени, как могла бы наклоняться, борясь с мощным ветром. «НЕТ».
Пламя давило. Её кожа была будто натянутой, как если бы она была сосиской, которая вот-вот надорвётся. Пламя просунуло палец через один из промежутков в стене, затем другой, расширяя их. Даджа отступила к двери. Ей придётся отдать огню ясли, чтобы не дать ему прорваться через коридор на первый этаж. Удержать эту комнату она не сможет, только не сейчас.
Она осторожно прошла через дверь, по-прежнему силясь удержать барьер наверху и внизу. Её магия горела, питая её щит — горела, сжигая последние остатки топлива.
Барьер на первом этаже пошатнулся. Даджа отпустила барьер в яслях, и загнала его силу в защиту первого этажа. Стена в яслях разлетелась на куски, когда в неё ударили лишённые преград языки пламени.
В коридоре, за её последним барьером на втором этаже, дым лился через края двойных дверей, которые вели в основное здание. Их петли и задвижки светились тускло-вишнёвым цветом. Даджа попятилась от них, держа ладонь на стене. Та была горячей. Это дело рук пламени на крыше. Она отказывалась смотреть вверх. Если пожар пробьёт крышу у неё над головой, она ничего не сможет с этим поделать.
Она нашла дверь-дымоход, из которой валил дым: дверь на лестницу. Даджа попятилась в неё, затем забрала свою последнюю частицу магии на этом этаже, высвободив пламя. Двойные двери сорвало с петель. Вдоль только что оставленного ею коридора метнулся столб пламени. Даджа развернулась, ослеплённая дымом, спустилась на три ступени, и споткнулась о что-то мягкое. Она сжала перила, вырвав две крепившие их пары шурупов, чтобы не упасть и спасти тихого ребёнка у себя на спине. Её барьер на первом этаже пошатнулся. Хватая ртом воздух, Даджа держалась за перила до судороги в пальцах, борясь с надвигавшемся на её силу пламенем. Она отталкивала его, вычерпывая последние капли из источника своей магии, который когда-то казался таким глубоким. Истекая потом, она затолкнула голодные языки пламени назад, за рубеж, который она для них провела. Только после этого она открыла глаза, оторвала руку от перил, и потрясла женщину, о которую споткнулась. Это была та храбрая служанка — младенцы копошились в перевязях у неё на плечах. Фигурка Йоргири блестела на фоне её испачканной сажей шеи. Она закашлялась, не открывая глаз.
У Даджи звенело в ушах; она тряслась с головы до пяток. Её колени задрожали, пока она наконец не уселась рядом с женщиной.
Хороших вариантов у неё не осталось. Она могла либо двигаться, либо удерживать свой барьер. Если она потеряет барьер, то двигаться будет некуда: пожар прокатится по лестничному колодцу как приливная волна. Она продолжала держать барьер, кашляя. Возможно, это был сон. Всё будет хорошо, если она уснёт правильным сном, без снов.
Она бы закрыла глаза прямо там, но пламя не отступалось. Оно билось в её хватке, сопротивляясь ей. Оно вело себя плохо. Ему следовало запомнить, что здесь она была главной, а не пламя. Огню нельзя было просто бегать где вздумается, уж это-то она точно знала. Поэтому она продолжала держать его своей угасающей силой и железной волей кузнеца.