Она покачала головой. Где она только взяла такую ужасную мысль? Такой вздор скорее бы пришёл в голову Сэндри или Трис. Чтобы Бэн сохранил руку своей мёртвой жены, с его головой должно быть что-то очень не в порядке. Но непорядок у него был только в одном — он любил свою ужасную мать, а такую ошибку мог допустить любой вдовец. Это не делало его достаточно плохим или сумасшедшим, чтобы хранить на полке конечность своей покойной жены.
Она слишком долго глазела на руку. Она заставила свой взгляд перейти на другие предметы: частично оплавленный солдатик, кусок стекла — предметы, которые он сохранил с пожаров, которые он потушил. Её ноздри дёрнулись: запах дыма был сильнее, чем в прошлый раз, когда она увидела эти полки.
Её глаза прошлись вверх по коллекции. Верхние полки были пусты, кроме… Даджа моргнула. Вроде бы полка на уровне её лица в прошлый раз была пустой. Сейчас же там было три предмета. Один был похож на полу-сожжённый кусок наморнской парадной двери, с вырезанными на нём привлекающими удачу знаками. Другой был обугленной стеклянной чашей; её содержимое пахло жжёным сахаром. Последним предметом была почерневшая фигурка женщины с петелькой на спине, будто это был кулон. Через потрескавшуюся позолоту поблескивало серебро. Даджа уставилась на неё, в её подсознании подобно блеску серебра зашевелилось воспоминание. Она видела эту фигурку у кого-то на шее.
Её спина и руки покрылись гусиной кожей. Она что, заболела чем-то? Эта полка резко пахла дымом. От запаха у неё свело живот. Это само по себе доказывало, что она, наверное, заболела, потому что обычно от запаха дыма её не тошнило.
Она попятилась прочь от полок, и врезалась бедром в острый угол стола Бэна. Даджа ойкнула, и нагнулась, схватившись за ушибленную мышцу, все её мысли потонули в раскалённой добела вспышке боли. «Я ударилась как раз в болевую точку», ‑ раздражённо подумала она, когда в голове у неё прояснилось.
Бэн шагнул обратно в комнату и сжал Даджу в объятиях, оторвав её ноги от пола.
— Они невероятны! ‑ воскликнул он, наконец поставив её на ноги. Он всё ещё носил перчатки на руках. ‑ Никогда не видел ничего подобного. Неудивительно, что тебе дали медальон в четырнадцать!
Она хотела поправить его, сказать, что вообще-то ей тогда было тринадцать, но это было неважно. Важным была его удовольствие от её творения.
— Я рада, что они тебе нравятся.
Бэн обнял её лицо ладонями в перчатках, их металл был тёплым как кожа. Бэн радостно поцеловал её сначала в одну, потом в другую щёку, прежде чем отпустить её.
— А полный костюм правда так трудно сделать? ‑ спросил он.
Все колебания, которые у неё были по поводу костюма, испарились. Он так много делал для других: ради него она сможет сотворить костюм.
— Я начала расчёты, ‑ заверила она его. ‑ Проблему с воздухом я решила, по крайней мере на короткие промежутки времени. Осталась проблема с тем, как ты будешь видеть, но у меня ещё есть вся зима, чтобы это проработать. Если на следующей неделе пару раз зайдёшь вечером в Дом Банканор по пути домой, то я сниму с тебя все необходимые мерки.
— Да, конечно я приду. Я никогда не думал, что буду рад нашим долгим зимам, ‑ сказал Бэн, широко улыбаясь. ‑ А теперь расскажи мне, как ты всё это сделала? Пожалуйста, я очень хочу знать.
Часом позже они всё ещё говорили, когда хлопнула входная дверь. Моррачэйн вернулась. Дадже удалось уйти, обменявшись с женщиной лишь обычными вежливостями. Оказавшись снаружи, она облегчённо выдохнула. Бэн был хорошим человеком, возможно даже великим — но ей не нравилось находиться одновременно рядом с ним и Моррачэйн. Что-то у них было не в порядке. Она жалела, что не может поговорить с Бэном о его матери. Странно было думать, что несмотря на то, что она считала их отношения дружескими, она не считала, что может обсудить с ним Моррачэйн. Это противоречило последним четырём годам её жизни, проведённым с друзьями, которым она могла говорить (и говорила) всё что угодно. От этого она чувствовала себя грустно и одиноко.
Ниа должна была уже быть дома. Даджа зашагала быстрее. Возможно, они смогут пойти кататься.
Теперь, когда Джори могла блокировать большую часть ударов Даджи, при этом не следя за ней взглядом, они начала работать над управлением её силой. Джори представляла банку, вроде тех, в которых хранятся специи, и пыталась втянуть в эту банку свою силу, в то время как Даджа ходила вокруг неё. Каждый раз, когда она легонько стукала Джори посохом, девочка отвлекалась, и теряла контроль над своей магией. Когда послышался бой часов, Джори была настолько сердитой, что рычала, и топала ногой по полу.