Ребекка не сводит с бессовестной Иды широко раскрытых глаз. Ида смотрит на Густава, и по ее лицу видно, что она чего-то ждет.
— Блин, Ида, — говорит Густав. — Ну и стерва же ты! Не надоело? Может, отдохнешь, а?
Ида мигает. И тут же смеется деланым смехом.
— Господи, какой же ты смешной, Гу, — говорит она, оборачиваясь к Юлии и Фелисии, которые неуверенно смотрят друг на друга. — У мальчиков такой грубый юмор.
Ребекка берет Густава за руку. Она гордится им и стыдится своего малодушия.
Мину и Линнея сидят на потертом темно-зеленом диване в кабинете директора. Сама директриса находится в соседней комнате, где обычно сидит ее заместитель, и разговаривает с сотрудником полиции.
Линнея вертит в руках мобильный, как будто ждет звонка. Мину изо всех сил старается не смотреть на нее. Всем своим видом Линнея показывает: не трогайте меня, оставьте меня в покое!
Кабинет у директора на удивление маленький. На полке папки разных цветов. Несколько увядших растений на окне. Шторы в бело-зеленую клетку не первой свежести, да и окно не мешало бы помыть. На письменном столе рядом с допотопным компьютером лежат аккуратные стопки бумаг. Стул некрасивый, но наверняка эргономичный. Единственное, что бросается в глаза, это лампа с орнаментом из стеклянных мозаичных стрекоз на абажуре.
Первый раз за все время Мину оказалась в кабинете директора.
К директору вызывают за плохие оценки или хулиганство.
Когда Мину училась в пятом или шестом классе, она мечтала о том, чтобы случилось что-то драматическое. Чтобы школа начала гореть или чтобы всех школьников взял в заложники какой-нибудь преступник. Чем старше она становилась, тем яснее понимала, как наивна она тогда была. Но только сейчас Мину поняла по-настоящему, насколько действительность далека от детских фантазий.
Ужас в реальной жизни — совсем не то, что ужас в фильме, это не интересно. Это страшно, грязно. И самое главное — это нельзя переключить на другую программу. Уже сейчас Мину поняла, что воспоминания об Элиасе будут преследовать ее всю оставшуюся жизнь.
Ну почему я не зажмурилась, думает она.
— А я уже видела мертвеца раньше, — вдруг говорит Линнея.
Мину смотрит на нее. Взгляд Линнеи по-прежнему направлен на мобильный, который она вертит в своих испачканных тушью пальцах. Ее ногти аккуратно накрашены ярко-розовым лаком.
— Кто это был? — спрашивает Мину.
— Я не знаю, как ее звали. Одна тетка. Старая алкоголичка. Она умерла от инфаркта. Просто умерла, и все. Мне было пять лет или около того.
Мину не знает, что сказать. Это так далеко от ее жизни.
— Такое не забывается, — бормочет Линнея.
Вокруг ее глаз растеклась косметика. Мину вдруг понимает, что сама так и не плакала. Линнея, наверно, думает, что Мину — самое бесчувственное существо на всем белом свете. Но Линнея просто смотрит на нее.
— Мы же учились вместе в седьмом классе, да?
Мину кивает.
— Как тебя зовут? Минна?
— Мину.
— А, точно.
Линнея не называет своего имени. Или ей все равно, или она уверена, что Мину ее знает. Хотя как можно не знать Линнею Валин? Все старшеклассники только о ней и говорят.
— Девочки, — слышится голос директрисы, и Мину поднимает глаза.
На бесстрастном лице Адрианы Лопес незаметно никаких чувств.
— Полиция хочет поговорить с вами, — продолжает она.
Мину косится на Линнею и поражается той ненависти, с которой девочка смотрит на Адриану. Директор, кажется, тоже замечает это, потому что останавливается на полуслове.
— Ты дружила с Элиасом, не так ли? — спрашивает она.
Линнея молчит. Директриса отворачивается и спрашивает что-то неразборчиво у вошедшего в кабинет полицейского.
— Вы можете остаться, — отвечает он, и все садятся.
Полицейский, в котором Мину узнает отчима Ванессы Даль, никак не может найти удобное положение на складном стуле. Наконец он закидывает одну ногу на другую, согнув ее в колене. Это выглядит довольно смешно.
— Мое имя Никлас Карлссон. Назовите, пожалуйста, ваши имена.
Он достает маленький блокнот для записей и карандаш. Мину видит, что карандаш обгрызен по краю. Полицейский грызет карандаши. Грызун в униформе.
— Мину Фальк Карими.
— Так, ясно. Ну а тебя я знаю, — говорит Никлас Линнее.
Возможно, он не имел в виду ничего плохого, но прозвучало это не очень вежливо. Мину напряглась: она увидела, что Линнея еще сильнее сжала в руках пластиковый корпус мобильника, и тот жалобно заскрипел.
«Не говори ничего, — думает Мину. — Пожалуйста, Линнея, не наговори глупостей, а то тебе же будет хуже».