То, что говорит Ребекка, звучит логично. Запастись терпением не повредит. И если такая зубрилка, как она, может чем-то помочь общему делу, то…
Мину резко остановилась. Она кое-что вспомнила. И хотя это не конец света, но нечто вроде того.
— Что случилось? — спрашивает Ребекка.
— У нас завтра контрольная по химии, — говорит Мину. — А я не успела подготовиться.
Линнея живет в восьмиэтажке недалеко от парка Стурвальспаркен. Это один из тех домов в городе, где больше половины квартир пустуют и стоят заколоченными.
В подъезде пахнет мочой. Ванесса морщит нос, Линнея криво улыбается.
— Добро пожаловать в эксклюзивный отель, — говорит она.
Линнея открывает дверь лифта, и они заходят внутрь. Лифт, легко вместивший бы десять человек, медленно ползет вверх. Ванесса видит свое отражение в зеркале. Она выглядит как персонаж фильма ужасов: листья в спутанных волосах, косметика размазана.
Она вдруг понимает, что нужно позвонить Вилле. Но просить у Линнеи телефон, чтобы позвонить Вилле, было бы верхом абсурда.
Ванесса начинает жалеть о том, что согласилась на предложение Линнеи пойти к ней домой и одолжить одежду. Но не может же она прийти домой в одеяле.
Линнея открывает дверь лифта и выходит. Ванессе сразу бросается в глаза надпись на почтовом ящике: Л. Валлин.
— У тебя что, своя квартира? — спрашивает она.
— Да, — отвечает Линнея, как будто в этом нет ничего особенного, и отпирает дверь.
В коридоре Линнея скидывает ботинки, проходит в гостиную и зажигает маленькие лампы на полу. Их красные и розовые абажуры наполняют комнату мягким и теплым светом.
Это старая съемная квартира: две комнаты, линолеум на полу, белые обои в мелкий синий цветочек. Но стен почти не видно за картинами, афишами, вырванными из журналов страницами. В гостиной стоит большой диван, накрытый куском красного искусственного бархата, возле дивана — выкрашенный черной краской сундук, который одновременно служит журнальным столиком. На полу сидит большая фарфоровая пантера. Ее черное тело покрыто белой паутиной трещинок.
— Клевая, да? — говорит Линнея. — А какой-то дурак ее выкинул.
— Выкинул?
— Почти все мои вещи найдены на помойке.
Ванесса рассматривает картинки на стенах. Серия страшноватых фотографий животных в клоунских одеждах, картина маслом — на первый взгляд — идиллический ландшафт, потом понимаешь, что на дереве висит женщина в белом платье. Вот двое людей, улыбаясь, держат друг друга за руки, глаза у них совершенно белые. В целом картины Ванессе понравились, а вот афиши оставили совершенно равнодушной. Почти все группы — азиатские, Ванесса даже названий таких никогда не слышала.
Звонит мобильник. Линнея достает его из кармана, смотрит на экран и с гримасой откладывает телефон в сторону.
Взгляд Ванессы падает на черный большой деревянный крест, висящий на стене. Он весь покрыт маленькими металлическими кусочками серебристого цвета.
— Красиво, — говорит она, больше для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Линнея останавливается рядом с Ванессой и проводит указательным пальцем по кресту. Ее ногти выкрашены ядовито-розовым лаком, который местами облупился.
— Элиас подарил. Он из Мексики. Видишь эти маленькие символы? Это все то, от чего крест защищает. Смотри, вот, например, сломанная нога. Заплаканные глаза. Больная лошадь.
Ванесса нервно смеется и делает вид, что смотрит, но чувствует только тепло тела стоящей рядом с ней Линнеи. Тут снова звонит телефон.
— Блин, — раздраженно фыркает Линнея.
Она идет к телефону и сбрасывает звонок.
— Кто тебе названивает? — спрашивает Ванесса.
— Да один парень. Никак не поймет, что пора прекратить.
Ванесса видит, как в глазах Линнеи мелькает нечто, похожее на… сочувствие? В животе холодеет, Ванесса отводит взгляд. Она вдруг понимает, кто звонит, но унижаться и спрашивать об этом напрямую она не станет.
— Понятно, — говорит она просто.
— Посмотри в моем шкафу, что тебе подойдет, — говорит Линнея, указывая на дверь спальни.
Жалюзи опущены, и Ванесса на ощупь пробирается по стене, пока не находит выключатель. Широкая неубранная кровать. На полу рядом с рабочим столом, заваленным тканями и коробочками с катушками и пуговицами, стоит швейная машина.
— Ты шьешь? — спрашивает Ванесса Линнею, тоже зашедшую в комнату.
Линнея коротко кивает, и Ванесса понимает глупость своего вопроса. А что еще можно делать со швейной машинкой? Почему рядом с Линнеей Ванесса все время чувствует себя идиоткой?
— Зеркало с внутренней стороны, на двери шкафа, — говорит Линнея, протягивая ей пачку салфеток для снятия макияжа.
Ванесса открывает забитый шкаф. И на память ей приходит японский ужастик по мотивам «Алисы в Стране чудес». Что ни надень, а будет выглядеть так, будто она переоделась в Линнею.
— Бери, что хочешь, — говорит Линнея и выходит.
В гостиной начинает звонить телефон. Четыре сигнала. Линнея не отвечает.
Вешалки шуршат, пока Ванесса ищет себе одежду. В конце концов она выбирает самые нейтральные вещи, какие только смогла найти: черную юбку, белую майку и вязаную черную кофту из какой-то мохнатой шерсти. Она одевается, вытирает перед зеркалом косметику и вынимает листья из волос. Теперь она выглядит почти нормально.
— Я завтра отдам тебе одежду в школе. В смысле сегодня, — говорит Ванесса, возвращаясь в гостиную с пледом в руках.
Линнея лежит на диване. Ноги свисают с подлокотника.
— Я сегодня дома. Ничего страшного, отдашь в другой раз, — сонно говорит она.
В другой раз, думает Ванесса. Да, мы теперь вынуждены общаться друг с другом.
Она и Линнея, и Мину, и Анна-Карин, и Ребекка, и Ида. Если спасение мира зависит от того, смогут ли они договориться друг с другом, то тут, пожалуй, дело труба. Простите, миллиарды людей, сорри, между вами и концом света стоит Ида Хольмстрём.
— Блин, как я ее ненавижу, — бормочет Линнея.
Ванесса смотрит на нее.
— Кого?
— Иду Хольмстрём. Если злые силы гонятся за нами, я надеюсь, что они заберут Иду первой, — говорит Линнея.
В уголке ее губ прячется улыбка. Ванесса чувствует, что тоже улыбается. Они некоторое время смотрят друг на друга.
— Это Вилле все время звонит, да? — наконец говорит Ванесса.
— Да.
— Вы… вы снова начали встречаться?
Проходит секунда, потом другая. Линнея медленно поднимается.
— Нет.
— А чего он тогда хочет?
Линнея отводит взгляд.
— Ну давай, говори, — произносит Ванесса, стараясь под грубостью скрыть страх.
Он злится на Ванессу за то, что она пропала? И поэтому звонит Линнее? Он что, всегда так делает, когда они ссорятся?
Если Вилле все еще любит Линнею, я умру, думает она.
— Он злится на меня, — говорит Линнея.
Ванесса широко раскрывает глаза.
— Что?
— Сложно объяснить. Мы ссорились постоянно, когда были вместе. Иногда ему приходит в голову, что мы еще не все выяснили. Типа почему я сто лет назад сказала то-то и то-то. Идиотизм.
Это совсем не похоже на Вилле — вот так зацикливаться на прошлом. Он и о настоящем-то не слишком заботится.
— Мы часто ссорились. Это превратилось в зависимость. Хочется взять верх за все и сразу.
Ванесса не знает, что сказать. Если Эвелина или Мишель пытаются врать ей, она сразу это замечает. Но Линнея своим поведением обезоруживает ее. И ей никогда не узнать правду о Вилле. Она не сможет припереть его к стене этой информацией. Потому что никто не должен знать, что она и Линнея обсуждали это друг с другом.
Если бы только она могла привести в порядок свои мысли. Она так долго бодрствовала, что опьянение перешло в похмелье, а она даже не успела поспать в промежутке между тем и другим.
Они идут к входной двери. Ванесса одалживает у Линнеи пару старых ботинок, и проходит целая вечность, прежде чем ей удается завязать шнурки, все время чувствуя затылком взгляд Линнеи.
Замок входной двери не поддается. Ванесса тщетно дергает дверную ручку, крутит замок. Линнея протягивает руку, отпирает дверь. И Ванесса в мгновение ока слетает вниз по лестничным пролетам.