— Эх, Мамед Насир, — сказал он, — только нардов мне и не хватало.
Два месяца назад у дяди Сафтара умерла жена.
— Ох, Сафтар, — сказал Мамед Насир, — право, этот мир не место для жизни. Вот никак не могу собраться найти время покончить с собой.
— Не стоит труда, — сказал Сафтар, — смерть сама тебя разыщет.
Мамед Насир зашептал:
— Сафтар, говорят, в то время Дадаш накапал на Гейдара, да?
Сафтар махнул платком, как бы отгоняя осу.
— Мамед Насир, ради всего святого, оставь меня в покое. Ты выпил, тебе море по колено…
И ушел, торопливо вышагивая: так-тук, так-тук…
Когда Заур выводил машину из гаража, он вдруг вспомнил, что забыл в ящике стола плавки. Летом он всегда держал их на работе. Смотришь, иногда в конце дня договоришься с ребятами и — на море.
Он подрулил к издательству. Работа окончилась. Люди разошлись. Он постучал.
— Никого нет, — сказал вахтер, — все разошлись.
— Знаю, — сказал Заур и юркнул в дверь.
Поднялся к себе, открыл ящик, взял завернутые в газету плавки. Посмотрел на часы и вдруг удивленно прислушался. С верхнего этажа пустого учреждения ясно слышался стук костяшек. «О, Мамед Насир здесь, оказывается! Интересно, кого это он охмурил? Поднимусь-ка, — подумал Заур, — посмотрю, кого он зацепил. Будет тема для разговора с Тахминой. Вообще Тахмина любит поговорить о Мамеде Насире. Еще расскажу ей историю с экзаменами. А потом поведем другие разговоры, перейдем к делу, к сути, дружище Заур. Ах ты, хитрец!»
Он усмехнулся в усы, пригладил волосы и направился к комнате, из которой доносился стук костей.
Открыл дверь — и обомлел.
Мамед Насир играл в нарды один, сам с собой. Он не видел Заура.
— Ходи, Дадаш, — сказал он и бросил кости. — Ага, шесть — шесть.
Сыграл.
— А теперь твой покорный слуга Мамед Насир.
Кинул.
— Тьфу! Опять два — один! Уж не везет, так не везет…
Заур тихонько затворил дверь и медленно стал спускаться.
Покачал головой, улыбнулся.
— До свидания, — сказал он вахтеру и сунул ему тридцать копеек. Вышел на улицу и вновь покачал головой.
Письмо Дадаша
«Москва, улица Добролюбова, 11, кв. 4.
Профессору Гейдару Махмудову.
От души приветствую Вас, многоуважаемый и дорогой профессор! У меня так занята голова непробиваемой текучкой, что давно уже не находил времени написать Вам. Наконец сегодня, в субботу, я сказал себе: что бы там ни было, я должен выкрутиться и написать хоть несколько слов.
Однако, если я не пишу Вам, это отнюдь не значит, что я ничего не знаю о Вас. Кто бы из знакомых ни приезжал из Москвы, я неизменно о Вас расспрашиваю и неизменно радуюсь, услышав, что Вы здоровы и хорошо настроены. Я горжусь, когда вижу в центральной печати Ваше имя. Вероятно, Вы не вполне представляете себе, дорогой профессор, что значит для нашего поколения Ваше имя, творчество, судьба, жизнь. Когда я думаю о подлинно советском ученом, о подлинно кристальном гуманисте, мужественно, с открытым забралом преодолевающем все испытания, все превратности, я вспоминаю о Вас. То, что вы прошли сквозь такие тяжелые годы, облыжно обвиненный, но не сломленный, с несокрушимой верой в будущее, и заняли вновь достойное место среди строителей нашей жизни — все это урок не только для молодого поколения, но и для нас. В самом деле, даже сейчас еще встречаешь людей, которые, столкнувшись с несправедливостью или злоупотреблением, заболевают страшным недугом равнодушия, опускают руки, уходят в тень, ни во что не вмешиваются, начинают жить по принципу „плетью обуха не перешибешь“, „моя хата с краю“. Вы же после всего, что Вам довелось испытать, с прежней энергией, с молодым задором, с юношеской страстностью работаете, творите, живете для нашего народа.
Дорогой Гейдар-муаллим, простите мне громкие слова и поверьте, что слова эти пришли из глубины души и выражают неподдельное, живое чувство.
Дорогой профессор! В прошлом году Вы обещали приехать. И — не приехали. Сдержите слово хоть нынешним летом. Вот закончатся занятия в университете — приезжайте сюда в отпуск. Как говорится, родные пенаты Вас ждут. Поездим по Азербайджану. Поднимемся на Гёк-Гёль.[10] Сам, собственноручно приготовлю Вам шашлык — пальчики оближете. Оттуда проедем через Шушу, Лачин в Кельбаджары. Я же помню, Вы любитель таких путешествий. А потом соберемся у нас в Баку, позовем старых друзей, выпьем из армуду[11] хорошего чаю, сыграем в нарды. Вы не забыли эту игру?.. К слову, я в прошлом году посылал Вам с молодым человеком, с Яхьей, нарды. Я специально заказывал их в Нухе. Не знаю, как они Вам понравились.