— У Муртуза тоже записали мой голос, — сказала тетушка Бикя, — у них мой голос был как живой. А здесь вовсе не похож.
Из магнитофона снова донесся ее голос: «У Али тоже есть такой. Только он побольше».
Аля — старшая дочь тетушки Бики, сестра Суреи.
Бикя. «Муртуз привез из Москвы».
— Вот это маг, я понимаю, — сказала Кармен.
Бикя. «Он говорит, купил за четыре тысячи. Старыми деньгами».
Послышался голос Неймата: «Кармен, Джильда, Нергиз. Идите сюда, скажите что-нибудь».
Донесся звук шагов. Потом голос Кармен: «А что?»
— Это я? — удивленно сказала Кармен.
— А то я, что ли? — сказала Джильда. — Конечно, ты.
Кармен. «Хохмачи!.. А что именно?»
— Хохмачка-трепачка. Ты послушай только, как они разговаривают, — сказала Сурея. И тут же из магнитофона послышался ее голос: «Ну, что-нибудь да скажите. Отец вам купил магнитофон».
Кармен. «Купил самый что ни на есть задрипанный магник, и повело!..»
— Клянусь тебе, дочка, мне сказали, что это неплохая марка, — сказал Неймат.
Джильда. «Ой, не могу!»
Из магнитофона послышался смех. Потом раздался голос Суреи: «Замолчи!»
— Видишь, как ты обращаешься с родной дочерью, — сказала Кармен. — И учти, это уже записано. Ты не сможешь взять своих слов обратно. Факт налицо.
Из магнитофона послышался ее голос:
«…Мамахен, как всегда, полностью поддерживает папахена…»
— Ой, не могу, — сказала Джильда, и тут же ее голос повторил из магнитофона: «…Ой, не могу!..»
— Алин больше этого, — начала тетя Бикя, но тут же умолкла, заслышав свой голос: «Он по крайней мере в два раза больше этого…»
Кармен. «Грандмаман в таком восторге от магнитофона Мурзика…»
— Стыд какой! — сказала Сурея. — Что за Мурзик! Если он услышит, насмерть обидится.
— А что особенного, — сказала Кармен, — тетя Аля всегда зовет его Мурзиком.
— Аля — его жена, — сказала тетушка Бикя, — это совсем другое дело.
Из магнитофона послышался голос Нергиз: «…Не хочу».
Сурея. «Ну, не хочешь — не надо. Все кривляются. Хватит, Неймат, останови, посмотрим, как он записал».
Неймат. «Нергиз, ты опять брала мою ручку? Я тебе говорил, не трогай ее! Если я еще раз увижу…»
Вдруг наступила тишина. Запись оборвалась. Лента крутилась беззвучно. Неймат нажал на клавишу.
— Всё, — сказал он.
— Очень интересно, — сказала Сурея. — Все точно так, как мы говорили.
— А ты как думала? — сказала Кармен. — Ты скажешь одно, а там будет другое?
Все засмеялись.
— В каком веке вы живете, люди? — сказала Кармен. — Для всех магнитофон — пройденный этап. А эти только очнулись. Потрясены чудом техники, да?
— Ой, не могу! — сказала Джильда.
— Слушайте, вы же сами просили магнитофон, — сказал Неймат. — Вы из меня кишки вымотали. Вот я и купил.
— И отлично, — сказала Сурея. — Не обращай внимания на этих девчонок. Они глупости болтают.
— Ничего им не нравится, — укоризненно сказала Бикя. — И Алины тоже такие.
— Но правда же замечательная штука, — сказала Сурея. — Я своего голоса не узнала. Как будто совсем посторонний человек.
— Никто не узнае́т своего голоса, — сказал Неймат, — потому что и в жизни мы не воспринимаем свой голос таким, какой он есть.
— Хочешь, еще раз послушаем, — сказала Сурея.
— Ну уж простите, — сказала Кармен. — Это испытание выше моих сил.
Она и за ней Джильда ушли в другую комнату. Нергиз побежала за ними. Неймат нажал на клавишу. Прошли первые слова, первые фразы.
Из другой комнаты закричала Кармен:
— Значит, я хочу ска…
И в тот же момент из магнитофона послышался голос Суреи: «…Значит, я хочу ска…»
Неймат покачал головой.
Из другой комнаты послышался голос Кармен:
— Сейчас бабурочка начнет расхваливать магнитофон Мурзика.
И тут же послышался голос тети Бики: «…У Али тоже есть такой. Только он побольше».
В другой комнате захохотали.
Они дослушали до конца. Девочки подавали реплики, и магнитофон повторял их слова, как попугай. Они уже знали запись наизусть.
Да и Неймат тоже знал, что за чем, чей голос за чьим, все оттенки, запинки, придыхания, покашливания, смешки — все застыло в неизменности.
Из магнитофона послышался голос Неймата: «…Если я еще раз увижу…»
И вновь лента начала крутиться беззвучно.
Нергиз прибежала из другой комнаты. Две ее тоненькие косички прыгали по плечам, как мышиные хвостики.
— Папа, — сказала она, — а что ты сделаешь, если еще раз увидишь?