Неймат уже спускался по лестнице, как вдруг кто-то схватил его за руку. Неймат вздрогнул. Это был Мамед Насир.
— Рад тебя видеть!
— Здравствуй, здравствуй, Мамед Насир.
Тридцать пять лет назад Дадаш, Сафтар и Мамед Насир одновременно поступили сюда на работу. Независимо от возраста все сотрудники звали теперь Дадаша Дадаш-муаллим, Сафтара — дядя Сафтар, Мамеда Насира же — просто Мамед Насир.
У Мамеда Насира было две страсти: игра в нарды и портвейн.
Это был сутулый, худощавый, среднего роста человек с поредевшими волосами. У него была странная улыбка — жалкая, какая-то вымученная. Казалось, он улыбался без разрешения и знал, что это добром не кончится. Казалось, что он решил двигаться, сидеть, жить вопреки запрету и теперь готов ко всему.
Воротник его рубашки был несвеж. Он был первоклассным корректором, но все, что зарабатывал, пропивал. У него не было ни жены, ни детей. Его любимой присказкой были слова: «Я, Мамед Насир, одинок и сир».
Если б не Дадаш, его давно бы выгнали за пьянство. Первое время они были друзьями. Даже очень близкими. Теперь от этой дружбы ничего не осталось. Но все-таки Дадаш его всегда защищал: «Не трогайте его, это же несчастный человек».
От Мамеда Насира несло дешевым портвейном.
— Знаешь, как Омар Хайям жаловался? Ты по земле, говорит, о боже, разлил мое вино! Я много пил, говорит, но опьянел почему-то ты. Что мне? Я, Мамед Насир, одинок и сир. Вот слушай. Однажды я, Гусейн Сарраф и Селим Шейда — был поэт такой, автор газелей… Поэт, говорю тебе, не из нынешних рифмачей, настоящий поэт… Смотришь, говорит с тобой, вдруг замолкает. В чем дело? Думает. Пройдет немного времени — раз, готова новая газель! А почему? Пришло вдохновение, вот и все. Как будто изо рта сыплются драгоценные камни.
Вот это стихи, я понимаю!.. Да, так что я говорил? Ах, да. Вот этот самый Селим Шейда, я и Сарраф — набожный был мужчина, днем служил моллой, а вечером пел в опере «Асли и Керем»… Да, однажды мы втроем напились вот до сих пор, — Мамед Насир щелкнул по горлу. — Потом, думаем, надо опохмелиться. Ни копейки нету. Вдруг видим, идет по Цициановской Ахмед Фани…
Неймат понял, что этому не будет конца.
— Мамед Насир, — сказал он, — когда мы с тобой поедем в Красноводск?
Мамед Насир умолк, попытался понять смысл слов Неймата. Пугливо оглянулся. Потом вдруг его осенило.
— A-а, в Красноводск? Да, да, конечно. Когда хочешь! Когда вздумаешь. Хоть сейчас. Мамед Насир всегда к твоим услугам.
Когда Неймат только поступил сюда, его поймал однажды Мамед Насир и предложил:
— Давай-ка сядем на пароход и поплывем в Красноводск.
Неймат удивился:
— А что нам делать в Красноводске?
— Да ничего, просто так. Сегодня суббота. Сядем на пароходик, поплывем в свое удовольствие. Возьмем вина, будем пить помаленьку. Вокруг море, ветерок дует. Сойдем в Красноводске, найдем укромное местечко. Посидим маленько, выпьем. Потом снова сядем на пароход, будем понемногу выпивать винцо и вернемся. А утром чин чином явимся на работу. Ну как? Идет?
— Нет, — сказал Неймат, — не вижу в этом ни малейшего смысла.
Мамед Насир повесил свои янтарные четки на потертый рукав. Долго и задумчиво смотрел на Неймата.
— Сынок, — сказал он наконец, — если во всем искать смысл, в самой жизни-то не будет смысла…
Потом сотрудники рассказывали Неймату, что Мамед Насир предлагал это всем. Но пока еще никто не согласился.
«Красноводск! Хоть бы живописное местечко какое выбрал. А то — Красноводск. Говорят, там ни воды, ни тени».
В усталых, затуманенных глазах Мамеда Насира мелькнула искорка.
— Сегодня суббота. Махнем в Красноводск, — сказал он. — Я уже здорово заложил. Но с тобой раздавил бы еще бутылку.
— В следующую субботу, Мамед Насир. Бог даст, в следующую субботу непременно поедем.
— Эх, — махнул рукой Мамед Насир.
Как он ни был пьян, а понимал, что все это одни разговоры…
У выхода к Неймату робко обратился длинноносый паренек:
— Это издательство?
Неймат впервые видел этого парня. Под мышкой у него была большая папка.
— А вам кого?
Парень закашлялся.
— Мне, — запинаясь сказал он, — нужен тот, кто занимается книгами.
— Книгами?
— Да, кто книги печатает.
Неймат подумал: «Господи, начинающий автор».
— Ты написал книгу?
— Да.
— О чем?
— Ну, трудно так сразу… О жизни…
— Что же это — рассказ, роман, поэма?
— Все тут есть. И рассказы, и стихи. Я пишу уже шесть лет. Отнес в журнал, мне сказали, что лучше отдать в издательство: там сразу же выйдет книга. Сказали, что там как раз подойдет.