Еще одна тропинка с другой стороны. Она выдохлась, но все-таки решила пойти по ней, все еще надеясь встретить хоть кого-нибудь.
Я не хочу умирать.
Она бежала, спотыкалась, падала, поднималась и бежала дальше.
Она бежала, чтобы спастись, ее грудь горела, сердце готово было разорваться, ноги отяжелели. Лес вокруг становился все плотнее, воздух совсем раскалился. Ароматы леса смешивались с запахом ее собственного кислого пота, заливавшего глаза. Где-то совсем близко плескался ручей, других звуков не было, а в спину дышала тишина.
Я не хочу умирать…
Эта мысль занимала все свободное пространство ее рассудка. Вместе со страхом. Гнусным, нечеловеческим.
Я не хочу… я не хочу… я не хочу…
Умереть…
Она чувствовала, что по щекам текут слезы, сердце колотится в груди, на шее отчаянно бьется жилка. Она бы убила мать с отцом, лишь бы избавиться от этого кошмара.
Внезапно у нее екнуло сердце. Там, внизу, кто-то был…
Она закричала:
— Эй! Подождите! Подождите! На помощь! Помогите мне!
Фигура не двигалась, но она ясно видела ее через завесу слез. Женщина. В купальном халате на пуговицах. Совершенно лысая. Она собрала последние силы, чтобы добраться до нее. Незнакомка не двигалась.
Она была все ближе и уже все понимала. Кровь стыла в жилах.
Это не женщина…
Целлулоидный манекен. Прислоненный к стволу дерева. Застывший в искусственной позе — как в витрине магазина. Она узнала халат — свой халат, он был на ней в тот вечер, когда… Кто-то обрызгал его красной краской.
Ей показалось, что силы закончились, словно кто-то высосал их. Она была уверена, что он наполнил проклятый лес кучей других, таких же зловещих, ловушек. Она была крысой в лабиринте, его вещью, его игрушкой. Он рядом. Совсем близко… Ноги у нее подкосились, и она потеряла сознание.
13
Элвис
Он оставил машину на внутренней стоянке и пошел к расположенной в центре бетонной башне с лифтами. Университетская клиника Рангей напоминала крепость на вершине холма на юге Тулузы. Чтобы попасть туда со стоянки, устроенной на среднем уровне, нужно было доехать на лифте до длинного перехода, висящего над деревьями, там, откуда открывался потрясающий вид на университетские корпуса и предместье. Сервас пересек пустырь и подошел к зданию, фасад которого украшала затейливая металлическая ячея. Как это часто бывает, внешние украшательства идут в ущерб внутренней инфраструктуре. В больнице работали две тысячи восемьсот врачей и десять тысяч вспомогательного персонала, здесь лечились сто восемьдесят тысяч пациентов в год (численность населения небольшого города!), но Сервас успел заметить, что клиника остро нуждается во многих других службах.
Майор быстро прошел мимо единственного кафетерия, где толпились врачи, посетители и пациенты в халатах, и по длинным коридорам добрался до внутренних лифтов. Творения современных художников — дары благотворительности — не могли оживить унылых стен: искусство не всесильно. Сервас заметил дверь часовни с табличкой, на которой были указаны часы работы священника. Сыщик задумался, как бог находит себе место в больничной вселенной, где человеческое существо низведено до системы труб, пищеварения и дыхания, где его собирают и разбирают, как мотор, а иногда дают «окончательный расчет», не забыв позаимствовать несколько «запчастей» для ремонта других моторов.
Самира ждала его у лифтов. Ему хотелось закурить, но он заметил запрещающую табличку.
— Авария, — произнес Мартен в кабине.
— Что вы сказали? — переспросила Чэн. Ее кобура на бедре привлекала всеобщее внимание.
— Роман Балларда. Мешанина из хирургии, механики, массового потребления и вожделения.
Самира недоумевающе взглянула на майора, тот пожал плечами, но тут двери лифта открылись, и до их ушей донесся истошный крик:
— Банда кретинов! Не имеете права держать меня тут против воли! Зовите этого придурочного врача, чего ждете?
— Наш Элвис? — спросил Сервас.
— Очень может быть.
Они повернули направо, потом налево. Какая-то медсестра остановила их, и Самира достала удостоверение.
— Здравствуйте, нам нужен Элвис Констанден Эльмаз.
Лицо женщины окаменело, и она указала на дверь с матовым стеклом, перед которой лежал на каталке старик с трубочками в носу.