Как мне надоело, что она постоянно насмехается надо мной! У неё же полно знакомых, друзей, девочек и мальчиков, которые за минуту её внимания на всё готовы. Почему она постоянно достает меня? Придирается ко мне! Насмехается надо мной! И главное ей это не надоедает! Никогда не надоедает! Это так раздражает, что именно я служу для неё предметом для издевательств. Если она чем-то недовольна или её кто-то разозлил, то все свои негативные эмоции она обязательно вывалит на меня.
И всё это началось ещё в детстве. Если 'милую и прекрасную' светловолосую Гелечку не похвалили и забыли сказать, какая она умница, - такое было всего пару раз - то она забирала все игрушки и не давала мне играть. А если я пыталась с ней поговорить, то она швыряла эти игрушки в меня и 'гордо' уходила. Да... даже в детстве она была такой ужасной эгоисткой. Только тогда, тринадцать лет назад, я пыталась её понять и подружиться. Каким же я была глупым ребенком... Глупым и безумно наивным.
Отвернув голову в другую сторону от Ангелиночки, чтобы не видеть её самодовольной улыбки, которая, уверена на сто процентов, появилась, я, присев на край кровати, подтянула клетку поближе к себе. Буцефал тут же отвлекся от своего занятия. Пока я слушала 'сестричку', он обследовал свой новый маленький домик на ближайшие месяцы, если конечно нас отсюда не выгонят раньше. А сейчас он смотрел на меня своими милыми глазками-бусинками.
- Всё будет хорошо. Мы справимся, - прошептала я, наклонившись близко к клетке, и быстро встала с кровати, тут же услышав за спиной тихий едкий смех.
Присматриваясь к пушистику, который уже отвлекся от меня и занялся своими хоноричьими делами, аккуратно, стараясь не трясти Буцефала, поставила клетку под кровать. В этом не было ничего сложного, так как под кроватью было достаточно места не только для небольшой клетки с пушистиком, но и даже для двух огромных парней. Так что она поместилась просто идеально. К тому же под кровать не лезут лучики солнца, и тут достаточно темно, поэтому Буцефалу должно быть удобно.
Поднявшись с колен, я отошла от кровати на пару шагов. Вроде бы клетки видно не было. Только тут ключевое слово 'вроде бы'. А что если кто-то из подружек Ангелины зайдет и увидит клетку? А такие гламурные девочки, как они, скорее всего, боятся грызунов, и, значит, поднимут ор на весь корпус. И тогда Буцефала точно выкинут из школы.
Вдруг в дверь кто-то постучал. Это было неожиданно и немного напугало меня, что я, резко обернувшись, посмотрела на дверь. От страха, что Буцефала сейчас раскроют, сердце невыносимо быстро забилось в груди. И я, немедля ни секунды, бросилась опускать покрывало вниз, тем самым прикрывая место между полом и кроватью, чтобы Буцефала точно не было видно.
Тем временем стук в дверь повторился, и я, прекращая свои действия, снова обернулась к двери. А когда она стала открываться, вообще повернулась спиной к кровати и села на неё. Чтоб уже наверняка!
Пока я с колотящимся сердцем елозила на кровати, прикрывая Буцефала единственным известным мне способом, Ангелина нехотя оторвалась от телефона и с вселенской скукой на лице повернулась к двери. Но эта скука быстро сменилась узнаванием и радостью, как только мы услышали приятный певчий голос:
- Можно?
Придерживая приоткрытую дверь, в комнату вошла невысокая молодая девушка. Её слегка продолговатое лицо было таким же идеальным как у Ангелины - без единого прыщика, родимого пятнышка или чего-то подобного. Относительно загорелая кожа отлично гармонировала со светло-голубыми глазами, и в них не было той надменности, какую я обычно вижу в газах 'сестренки'. Напротив, глаза гостьи светились радостью и дружелюбностью, что совершенно не похоже на типичную подругу Ангелины. Я даже представить не могла, что она общается с таким людьми. Но только это отличало девушку от 'сестрички'. Кроме доброго взгляда ничего обычного в ней не было видно. Всё остальное было совершенным.
Пушистые брови безупречной формы без лишних волосков были такого же темно-медового цвета, как и идеально уложенные кудрявые волосы, едва доходившие до груди. Хотя, если их распрямить, то они будут гораздо длиннее. Они были такими шелковистыми и блестящими, чему я могла только позавидовать. Ведь мои волосы были лохматыми и никак не хотели создавать хотя бы подобие укладки, как бы я не старалась.
Перестав рассматривать вошедшую девушку, я перевела взгляд на радостную 'сестричку', отметив, что такое бывает очень и очень редко - почти никогда, тут же услышав её радостный вскрик: