– Слушаю, – сказала девушка.
– …
– Что значит, они сказали освободить зал? Я заплатила деньги за аренду.
– …
– Какой к черту критик? Что он написал? Этого не может быть!
– …
– Что ещё?
– …
– Как заморозили? Какая налоговая? Они там совсем рехнулись? – девушка услышала, как что-то рухнуло в мастерской. Пуговка залаяла ещё сильнее и уже кидалась на дверь. – Я тебе перезвоню! – сказала она и окончила разговор.
Девушка включила в коридоре свет, подошла к двери мастерской и замерла. Её сердце забилось чаще, ладони вспотели, а тело под шелковым халатом покрылось гусиными пупырышками. Она взялась за ручку двери как услышала скрип. Скрип с другой стороны, словно там кто-то ходил. Её разум понимал, что не стоит открывать эту дверь, не стоит туда заходит, а нужно бежать. Бежать из квартиры и звать на помощь. Пуговка лаяла все сильней, отчего сердце вырывалось из груди. Она повернула ручку и ступила вперёд.
Ей показалось, что она заметила тень. Её рука дёрнулась к выключателю. Зажёгся свет.
– Нет! Мы же все сделали. Нет, прошу.
Она сделала несколько шагов назад. Её крик разлетелся по всем комнатам квартиры.
Жикин сидел за стойкой бара облюбленного сотрудниками правоохранительных органов паба «Погреб». Он смотрел на свой запотевший стакан, где плескалось виски. За сорок минут Константин так ни разу и не притронулся к спиртному, а просто поглядывал на напиток, крутил стакан и смотрел, как тот обволакивал прозрачное стекло. Из динамиков телевизора раздался крик комментатора. «Зубры» вышли вперёд во втором периоде. По пабу разнеслись крики и люди стали поднимать кверху наполенные стаканы.
«Погреб» выглядел довольно паскудно, но за десять лет он (как и все остальные) привык ко всему в этом месте. К потемневшей доске на стенах, стёртой краски до древесины, выцветшим металлическим постерам на американский лад, к не выветриваемому запаху спиртного. Он был настолько сильным, что его можно было учуять за несколько метров от входа с улицы. С десяток маленьких столиков, четыре дивана по углам и длинная барная стойка, за которой раньше хозяйничал бывший «опер» Гена. Теперь натирал стаканы его сын Игнат, но Геннадий по-прежнему бегал по пабу и старался помогать обслуживать гостей. В этот вечер были заняты почти все столики, за баром по соседству с Жикиным сидело ещё трое мужчин. Они пили не фильтрованное пиво и смотрели игру. Костюм, дорогие часы и начищенные до блеска туфли говорили о том, что это работники из офисного здания «Биг Бизнес», которое построилось год назад и расплодило программистов и финансовых деятелей.
Жикин слегка пригубил из стакана и поставил его на картонную подставку. Встретился взглядом с Геной, тот поздоровался и улыбнулся. Игнат поинтересовался – нужно ли что-нибудь ещё, получил отрицательный ответ и вернулся к обслуживанию «белых воротничков». Константин посмотрел на стенку за баром, где висело с десяток фотографий. На всех сотрудники милиции, прокуратуры, следственного комитета. Они все улыбались на карточках, однако некоторые были уже мертвы.
– Привет, Костя, – раздался мужской голос позади него. – Игнат мне пиво. – Парень кивнул, словно он и так знал заказ заранее, подошёл со стаканом размером с одну пинту к пивному крану и уставился в телевизор. Комментатор выдавал огненный спич.
Константин обернулся и увидел своего старого приятеля – Сашу. Сашу Зубченко.
– Привет, Саша, – тихо сказал Жикин.
– Ты как? Я слышал, ты суицидницой занимаешься? Что за урод, ваш Крысов!
– Да ладно. Это такое же дело, как и все остальные. Я уже привык.
– Да? Что-то я тебя давненько в этом баре не видел, – сказал Зубченко и посмотрел на Константина.
По его «пожёванному» лицу, было видно, что он волновался за своего старого друга. Друга, с которым они пять лет бок о бок боролись с преступностью в следственном комитете. Александр тогда ещё не был лысым, а Жикин весил на пятнадцать килограмм меньше.