– Могу я поговорить с караванщиком? – вежливо обратилась мать к мужчине с пышной бородой, курительной трубкой во рту и большим золотистым медальоном на груди.
– Простите, что? – купец наклонился чуть вперёд, пытаясь расслышать вопрос в оживлённой шумихе торгов и громких разговоров.
Громче всех в толпе тараторил прохиндей Вимхо, стараясь втюхать одному из купцов несколько бочонков застоявшегося в его лавке мёда.
– Караванщик. Где мне его найти? – повторила мать.
– А, вам нужен Кэлбен, – почтительно ответил купец, указывая на самый дальний фургон. – Постучитесь вон в тот, в самый первый.
– Идём, Альд.
Они быстрым шагом направились к массивному низкому фургону с большим крытым прицепом.
Мальчик вовсю крутил головой, осматривая хижины на колёсах вблизи. Они совсем не были похожи на хилые деревенские телеги с навесами. Колёса с железными ободьями были гораздо толще, и у длинных фургонов вместо привычных четырёх колёс было аж целых шесть. На платформах из мощных квадратных брусьев покоились почти что настоящие дома с покатыми крышами и узенькими окошками. Альден подумал, что срединная часть боковин, должно быть, при желании откидывалась, превращая фургон в торговую лавку, хотя сейчас эти громоздкие ставни были плотно закрыты. Нераспряжённые тарны молчаливо стояли на месте, вяло пожёвывая нарубленные для них свежие ветки.
– Простите, Кэлбен? – осторожно спросила мать, постучав в невысокую дверь подвесного крыльца на торце здоровенного головного фургона.
После недолгой паузы послышались тяжёлые шаги и дверь отперлась. В дверной проём наклонился черноволосый мужчина среднего возраста в тёмно-синем, разукрашенном узорами кафтане, с испещрённым шрамами хищным лицом и толстыми золотыми кольцами в ушах. Он пристально посмотрел на обоих своими серыми как сталь глазами и сказал:
– Какое у вас ко мне дело?
– Нам нужно в Тиринмин, – резко выпалила мать. – Не мне. Ему, – быстро уточнила она.
– Мы не берём в поход детей. Всего наилучшего, – отрезал вожатый каравана и захлопнул тяжёлую дверь.
– Тридцать пять крубрадских медяков! – прокричала она ему вслед. – И он немой. Он не будет доставать, просто довезите!
– Немой? – зашептал опешивший мальчик.
Мать сердито посмотрела на него сверху вниз. Тут дверь громко распахнулась вновь.
– Немой? – переспросил Кэлбен, недоверчиво прищурившись.
– Ну… почти. Он совсем ничего не говорит, обычно просто сидит в углу как… как купеческий тюк, – произнесла она с виноватым видом. – Всего шесть дней пути, я уверена, он не доставит вам неудобств. Своя еда у него с собой. Очень послушный, ему можно приказать, и он будет делать, как велено, – приукрасила она. – Прошу, неужели в вашем караване не найдётся для него местечка?
Но Кэлбен уже не слушал, а думал о чём-то своём. Он смотрел на неё, но его пристальный взор проходил насквозь. Затем он взялся за перила, немного склонился всем телом вправо и медленно вытянул голову, высматривая кого-то в шумной толпе торгашей у хвоста каравана. Ему пришла какая-то идея, так как он едва заметно улыбнулся, а затем, всё также глядя вдаль, произнёс, отчеканивая каждый слог:
– Пятьдесят.
Вначале по привычке она хотела поторговаться и скостить цену, но затем быстро передумала и ответила:
– Идёт.
Караванщик, казалось, прочёл её мысли, так как расплылся в довольной ухмылке, после чего выбрался из проёма, ловко перемахнул через перила и сказал:
– Момент.
Дойдя до места бурной торговли, он затерялся в толпе, а спустя мгновение выбрался из неё вместе с низкорослым пухлым торговцем.
Отведя его на некоторое расстояние, он стал что-то объяснять, а потом ткнул толстяка указательным пальцем в грудь. Купец же скорчил озадаченную мину, почёсывая свою глянцевую лысину, а затем развёл руками и что-то сказал в ответ. Кэлбен утвердительно покачал головой и направил шаги обратно к своему фургону.
– Вон тот почтенный господин возьмёт парня к себе, – сообщил вожатый каравана, кивнув в сторону толпы. – Шесть дней пути, это если сильно повезёт. Так или иначе, отвечать за него никто не будет, надеюсь это предельно ясно?
– Более чем, – согласилась мать. – Огромное спасибо!
– Отправляемся через полчаса, – сказал он и протянул вперёд руку.
Мать достала небольшой тряпичный мешочек с монетами, отсчитала, отложив несколько себе, а остальное бухнула в его раскрытую ладонь. Караванщик пересчитывать не стал, но дважды подкинул мешочек, прикинув вес, после чего вновь произнёс: «Всего наилучшего», – повернулся и исчез в фургоне, громко хлопнув за собой дверью.