- Понятия не имею, почему написано так, - отмахнулся Руф. - Для Джахрира, наверное, не представляют, а я вот читаю всё это, и кровь стынет в жилах. Даже думать об этом не хочу. Да и не знаю я, что там случилось. Может, и напридумывали всё, и никакой это вовсе не Трясинник был, - сердито пробормотал он. - Может, просто дорогу подтопило, а кто-нибудь проезжий разнёс дурные слухи ради забавы. Если тебе так уж интересно, спроси у Кэлбена, - сказал толстяк, но затем тут же себя одёрнул. - Хотя нет, нет, нет, что я такое говорю! Не вздумай спрашивать, не надо его беспокоить! Уговор ведь был, да и он жутко не любит болтунов, наверное поэтому мне тебя и сплавил.
Альден так и не понял, что же именно имел в виду торговец, но все его мысли теперь занимала таинственная история с болотом, из-за которой караван повернул к деревне Три Холма - первый караван за последние несколько лет.
***
Старая тиринминская дорога была достаточно широкой, чтобы разминулись две простых повозки, но купеческий караван с его громоздкими передвижными домами занимал почти всю её ширину. Лишь с одной из сторон оставалась узкая полоса для всадников.
Все главные тракты в Добраобаре старались прокладывать по местам открытым, избегая густых лесов, глубоких лощин, узких холмистых ущелий и горных перевалов, ведь именно там грабители и устраивали засады. Но не всегда можно было столь удачно провести дорогу, и такие места Руфрон и называл «неспокойными», хоть и не потому, что нападения здесь часто совершались - просто ему самому было «неспокойно», когда его лавка на колёсах въезжала в эту предположительно опасную область. Именно такой участок предстояло миновать и сейчас.
День подходил к концу. Поляну для привала нужно было подыскивать как можно скорее, чтобы не оказаться на дороге в сумерках, а то и вовсе глубокой ночью.
Как только возможность подвернулась, караванщик подал сигнал. Тарны остановились. «Привал!» - донеслось откуда-то сзади.
Деревья кончились, и один за другим фургоны начали брать влево, сворачивая на открывшуюся прогалину, поросшую невысокой травой, хмуро зеленевшей под сырым вечерним небосводом. Со всех сторон поляну вплотную окружал лес, а в середине высились два старых вяза, покачивая своими раскидистыми ветвями. Руфрон повёл тарнов именно к ним, чтобы оказаться в самом центре временного лагеря. Уж больно ему не хотелось ночевать возле кромки леса, зная, что дремучая ночная пуща будет скрестись в боковину его колёсной хижины.
Фургон Кэлбена, сделав по поляне крюк, остановился у самой дороги. Из большого крытого прицепа, напоминавшего деревенский сарай, вышли вялые сонные стражники. Двое младших, взяв по топору, поплелись в лес, а ещё двое, старше по меньшей мере лет на десять, лениво переминаясь, осматривали незнакомое место. Кэлбен, закинув ноги на парапет облучка, с безучастным видом раскуривал трубку.
Конные стражи спешились. Двое из них также отправились за дровами, а остальные двое повели лошадей к повозке Руфрона.
- Эй, толстяк, давай-ка, двинь дальше, коней привяжем здесь, - бросил купцу один из них.
- Да какая ж разница, где будут пастись ваши кони? - набычился Руф.
- А такая, что здесь за ними проще усмотреть. Давай, давай, крути колёсами, места вон ещё полно, - резко ответил воин.
Руфрон насупился, но дальше пререкаться не стал. С одной стороны, именно эти люди, случись что, заступились бы за него, и в душе он был за это им премного благодарен. С другой стороны, любых воителей он всегда сторонился - по его мнению все они были грубы и не слишком предусмотрительны.
Купец тихонько дёрнул вожжи, проехал чуть вперёд и остановился, досадуя, что его согнали с самого уютного местечка. Повертев головой, он заприметил незанятый пятачок сразу за повозкой Кэлбена, отделённый от неё куцей полосой подлеска, плавно переходящей в тёмные деревья чащи.
По мнению Руфа, Кэлбен был человеком замкнутым, суровым, немногословным и очень не любил пустую болтовню. Купец было испугался, что деревенский парень прилипнет к караванщику с бесконечными вопросами да расспросами, как это часто и бывает с мальчишками, но затем вспомнил, что Альден сам был не шибко-то большим любителем поболтать. «Наверное, вырастет таким же нелюдимым», - вдруг подумалось торговцу и, улыбнувшись этой мысли, он решил-таки рискнуть и повёл своих тарнов прямо к Кэлбеновой повозке.
Вскоре запылали костры. Вечерние сумерки последнего летнего месяца быстро заливали поляну смолистой чернотой, сочащейся из-под высоких тёмных стволов лесных деревьев. Северо-западный ветер разорвал стёганое одеяло серых облаков, и в образовавшийся просвет высыпался жемчуг мерцающих звёзд. Заметно похолодало. Воины накинули плащи, купцы облачились в куртки и шерстяные безрукавки, плотнее придвинувшись к огню.