Вообще-то Алекс был человек довольно пакостный и товарищ никудышный. Исправен на службе, даже не лишен обаяния и глуп, когда дела шли плохо, но стоило ему хоть самую малость подняться, как он тотчас задирал нос. Абелю тоже довелось испытать на себе его подлость.
Дело было так: когда Абель хотел поесть чего-нибудь горячего, он готовил на керосинке, но одной бутылки на всю осень хватить не может, а сейчас, как на грех, дела у него обстояли совсем плохо. Вот он и взял кусок телячьей печенки и пошел к Лили, чтоб та ее для него зажарила. Лили была обходительна и мила по обыкновению, она сказала:
— У меня есть для тебя кое-что получше.
И поставила на огонь сковороду, чтобы поджарить для него бифштекс, ей-же-ей, самый настоящий бифштекс из говядины! Но в ожидании бифштекса они, конечно, дали себе волю. Худого ничего не случилось, когда Алекс неожиданно заявился домой, Лили колдовала над сковородкой, Абель же глядел в окно, так что ничего худого не произошло, но подозрения остались.
— С чего это ты так ворвался! — сказала Лили.
— Где дети? — спросил Алекс, чтобы не молчать. — А ты опять у меня, — обратился он к Алексу. — Когда это наконец кончится?
Лили возилась со сковородкой, она только обронила:
— Как тебе не стыдно, Алекс!
— А пахнет-то как вкусно! — продолжал Алекс. — У вас тут, не иначе, праздник ожидается? — Он подошел к плите, вгляделся повнимательней. — Да это, никак, бифштекс?
— Бифштекс, — отвечала Лили, — почему бы и нет, когда человек может себе позволить?
— С какой стати я должен кормить всех попрошаек, которые ко мне приходят?
Лили словно с облаков упала:
— Да ты что?! Абель принес свой бифштекс и попросил его поджарить.
Это поразило Алекса, он только и пробормотал:
— А жару-то сколько уйдет.
Но Абель испортил положение, он сказал, что пусть тогда Алекс возьмет себе его бифштекс.
— А ты, Лили, дай мне взамен что-нибудь другое. У тебя, случайно, не найдется куска печенки?
Ну, об этом Лили и слышать не хотела, для этого она была слишком добра. Когда бифштекс был готов, она сняла его со сковороды, подождала, пока остынет, переложила на тарелку, обернула тарелку бумагой и сказала:
— Вот, пожалуйста, а тарелку вернешь другим разом.
Алекс вмешался:
— По мне, так лучше, чтобы ты сюда больше носа не показывал, вечно от тебя только шум и неудовольствие.
Лили:
— Ладно, Абель, я к тебе сама приду за тарелкой.
Для Алекса это было еще хуже, но у Лили сделался слишком решительный вид, а с молодой телочкой вперегонки не побегаешь. Алекс и промолчал. Он только вышел следом, когда Абель уходил, и пригрозил застрелить его, если он к ним еще раз сунется.
— Ты ведь знаешь, что нам на таможне дают оружие?
Вот каков был Алекс.
Да по сравнению с ним даже Робертсен был вполне достойный человек, честный, можно сказать, до мозга костей.
Месяц ноябрь известен своим промозглым холодом, это недобрый месяц, никогда еще с Абелем не происходило в ноябре ничего хорошего. А тут вдруг пастор остановил его посреди улицы и поздоровался:
— А, это вы, Абель Бродерсен! Вот и отлично, я вас искал. Я не хочу утруждать вас, приглашая к себе в приемную, если позволите, я вам прямо тут задам один вопрос. Вы получили деньги, которые некогда внесли в банк за таможенника Робертсена? Нет? Этого я и опасался. Проданы три лодки и другое имущество исключительно с целью вернуть вам деньги, а меня просили проследить, чтоб это было сделано. Какая там сумма?
Абель подумал и растерянно покачал головой:
— Не знаю.
— Ну, ничего, — ответил пастор, — зато банк знает. Извините, что я вас задержал. Какой у вас адрес?
— А может, переслать их в банк? — спросил Абель. — Их можно оставить в банке.
— Отлично. — Пастор откланялся и ушел.
Ну и ноябрь выдался! Не так уж и мало там должно быть денег: шестнадцать сотен, помнится, а может, не шестнадцать, а шесть? Во всяком случае, для него это целое состояние, это богатство. Он вернулся домой в отличном настроении, последнее время ему приходилось очень туго, всего больше донимал холод. Сколько ни ешь, от холода это не спасает, когда нет солнца. Значит, он получит свои деньги обратно? Неожиданный случай, почти чудо. И если уж договаривать до конца, я ведь злился на Робертсена, и заявил на него в полицию, и обзывал его собакой, но я ошибался, выходит, в глубине души он был честный человек. Да и пастор тоже удивительный, прямо так и сказал: «Вернуть вам деньги!»
На другой день Абель с волнением прогуливался мимо банка, заходить не стал, но постоял перед ним, читая объявления и разглядывая образцы иноземных банкнот в витрине. На объявлении, написанном от руки, он прочел, что господина Абеля Бродерсена просят зайти в банк. Он зашел, поставил где надо свое имя и вышел, заметно растолстев от бумажек. Так проста жизнь.