Свой рассказ я начал размышлением о гордости и не сказал о нетерпимом отношении рабочего коллектива к зазнайству. Так вот, когда был опубликован Указ Президиума Верховного Совета о присвоении мне и Ивану Степановичу Каунову звания «Заслуженный работник культуры РСФСР», то мартеновцы не увидели в этом ничего особенного, а ведь рабочему такое звание присвоено впервые. Они с той же мерой уважительного одобрения отнеслись к этому факту культурной жизни, как к присвоению трудовых званий почетного металлурга, победителя в социалистическом соревновании и даже лауреата Государственной премии. Мол, так и положено, все правильно, если человек заслужил трудом. А если вдуматься, то за такой гордой скромностью ощутимо глубокое осознание того, что стираются грани между физическим и умственным трудом; производительный труд в условиях научно-технических революционных сдвигов обогащает нас творчески, а духовное обогащение помогает творчеству труда.
И вот я снова в рабочей куртке и каске у огромного резервуара с жидким чугуном — миксера, хранящего запас «пищи» для сталеплавильных печей. Цех гудит, как огромная, туго натянутая басовая струна, и от нее расходятся невидимые волны к городам, заводам, новостройкам Отчизны.
Я знаю, что наши мартеновцы Иван Каунов, Борис Завертянский, наши товарищи из других цехов могучей моей металлургической державы, выполняя каждый свое будничное дело, чувствуют звучание этой величавой струны. Глубокая и прекрасная сила — музыка помогает нам острее ощущать причастность к великим коммунистическим свершениям, и это — не красное словцо, а творимая собственными руками и сердцем явь.
Юрий Левицкий,
журналист
РАБОЧИЙ МАГНИТКИ
Очерк
На областной художественной выставке, которая была организована летом 1974 года в Магнитогорске под девизом «Наш современник», внимание многих посетителей привлек портрет старшего горнового Василия Дмитриевича Наумкина. Доменщик как бы прямо от своего рабочего места смотрел в зал после очередного выпуска чугуна.
Стоя перед картиной, я невольно вспомнил момент, когда впервые увидел этого могучего человека на литейном дворе второй доменной печи. Как он работал! Лопата в его сильных руках казалась игрушечной, и только прилипшая к спине рубаха давала понять, что выгрузка из коробки тяжелой леточной массы стоит больших физических усилий.
«Вот уж кто силушкой-то не обделен, — думал я тогда. — Запечатлеть бы на широком полотне этот безудержный трудовой размах, эту колоритную фигуру в отблесках пламени…»
А художник увидел нечто гораздо большее. Я понимаю его, не поддавшегося первому соблазну «схватить» на полотне только один, пусть даже и очень впечатляющий момент высокого напряжения.
Двадцать пять лет назад мальчишкой приехал Василий Наумкин из башкирского поселка Зигаза. На «отлично» окончил ремесленное училище. В доменном цехе с первых дней работал увлеченно, надежно, честно. Одновременно учился в школе рабочей молодежи, потом — в школе мастеров, позднее — в индустриальном техникуме. Был комсоргом в комсомольско-молодежной бригаде второй доменной печи (кстати, вот уже двадцатый год работает он все в том же коллективе, на той же домне). В 1962 году вступил в партию. Ныне Василий Дмитриевич Наумкин — почетный металлург СССР. За успехи, достигнутые в восьмой пятилетке, он был награжден орденом Ленина, за ударную работу в девятой — ему присвоено высокое звание Героя Социалистического Труда.
Успехи, ударная работа… Привычные, тысячу раз сказанные слова, но не утратившие от частого употребления своей смысловой емкости, своей значимости. Успехи, ударная работа не месяц, не год — уже третье десятилетие. Такое по силам лишь высокосознательному рабочему, постоянно растущему специалисту, подлинному мастеру своего дела, каким прослыл среди магнитогорских металлургов Наумкин.
— Посвятить свою жизнь профессии доменщика очень не просто, — говорит Василий Дмитриевич. — Работа горновых далеко не из легких даже сейчас, когда обеспечивать выпуск чугуна нам помогают различные механизмы. Очищать раскаленный желоб от обломков старой футеровки, набивать его свежей огнеупорной массой, подсыпать песком берега огненной реки, открывать летку, заменять ее футляр… — все это нелегко. И лица блестят от пота, и дымятся суконные куртки от жаркого труда, когда начинает яростно плеваться домна раскаленным коксом, когда что-то разладится в режиме ее работы при выпуске чугуна. Но зато с каким удовлетворением потом, стоя у перил мостика над литейным двором, усталый, наблюдаешь за змеящимся по желобу потоком чугуна, падающим в ковш тяжелой струей!