…В один из мартовских дней по цеху пронеслось: «Опять Володька Синяев не вышел на работу».
Пошли ребята на поселок, разбудили его у забора. С кем-то обмывал первую получку…
— Выгнать, — решил коллектив, — чтобы не позорил.
— Правильно. Выгоним, — сказал Степан Михайлович. — Ну, а потом в какие руки попадет?
— С голоду не сдохну, — сверкнул глазами Синяев.
— С голоду в наше время не помрешь, что правда, то правда, — спокойно ответил Богунов. — Жена где у тебя?
— В роддоме…
— Вот видите. Одним словом, с вашего позволения я с ним дружбу попробую завести.
— Нужна мне ваша жалость! — буркнул Синяев.
Встал — и след его простыл.
Но прогулов Синяев больше с тех пор не делал, пьяным его не видели. А за шефство, которое вскользь было предложено Богуновым, молча всем вызов решил бросить. Оскорбило его крепко.
«Раз так — я вам наработаю…» — в разгар смены говорил он себе, останавливая агрегат. И начинал подчеркнуто изучать его.
А то садился на порожнюю катушку и курил, посматривая на машиниста канатовьющей машины Богунова.
«Няней ко мне захотелось! Мудрецы… Сами норму выполняйте, если такие умные…» — злорадствовал он.
А Степан Михайлович делал вид, будто не видит ничего. Да пусть карман его страдает, коль так нравится. Целую неделю не подходил, не надоедал наставлениями. Однако спокойствие его покинуло и на работе и дома… Не шел из головы Володька. Что за характер! Податлив был и к делу охоч… Не мог же тот прощелыга с наколками, черт его принес, так повлиять! Володька же умнее, в технике смекалист…
Вот теперь и зови на помощь золотую рыбку. Ба! Рыбка-то и выручит. Уже и лодку присмотрел, и снасть готова, как будто нарочно для такого трудного случая!
…Пологий косогор спускается к самой воде Давлетовского озера. Редкие березки разбежались по зеленому пологу. Рыбаки огляделись и сбросили котомки у прибрежных камышей. Синяев пошел по берегу высматривать мальков, а Степан Михайлович приморился и лег в тень — пятьдесят лет не двадцать. Потом они оборудовали стан, вбили колышки, натянули палатку, сложили рюкзаки, одежку, накачали лодку, спустили непривычное суденышко на воду.
Володя торопливо гребет, не терпится удочку забросить.
— Не спеши, плещешь сильно. Левее, левее, вон заливчик, в него давай. Стоп! Бросай якорь!
С носа и с кормы опустили на веревках по большому камню — лодка на приколе. Степан Михайлович не спеша составлял свое трехколенное удилище, менял поплавок. А Володя быстро размотал леску, насадил малька и закинул под розовые от заката камыши.
Все ждал: «Сейчас начнет старик… ход мысли обдумывает…»
Но Степан Михайлович только и сказал, когда за ухой сидели:
— Кости под ноги не бросай, в костер их.
А рано утром тихонько поднялся, укрыл Синяева фронтовой шинелью, проверил кружки, на ночь поставленные, и выволок полуметровую щуку.
До обеда Володька активно рыбачил, надеясь еще такую же подцепить. А когда навьюченные шли к тракту, намолчавшись за день, он не вынес безразличия Степана Михайловича к его «дисциплине» (шефство ведь обязывает!) и спросил:
— А почему вы со мной не говорите… не воспитываете?.. За тем же меня с собой поволокли.
Но Степан Михайлович и на это ничего не ответил. А лишь посмотрел по-доброму, усмехнулся и положил ему руку на плечо. Потом, однако, сказал:
— Я пришел сюда отдыхать. А тебе что, говорить хочется?
— Неинтересно в молчанку играть… Воспитывать не желаете, так о работе давайте потолкуем… только всерьез.
— Ладно, если всерьез, — ответил Богунов.
— Надоела мне моталка. Три года одно и то же. Вот у вас — машина. А у меня — что? Когда поставили меня после училища намотчиком проволоки, не забыли при этом сказать: «Пока». А это «пока» тянется сколько? И все одно и то же… все проволоку наматываю. Из той проволоки столько, небось, навили стальных прядей, а из них — канатов, что земной шар сотни раз ими обмотать можно… А мне, думаете, интересно?
Степан Михайлович вздохнул, посмотрел на Володьку пристально. Головой покрутил.
— Однако долго, братец, смелости не мог ты набраться, чтоб так вот по душам поговорить… Сперва тебе понадобилось у заборов поваляться, так, что ли?
Александр Рапопорт,
врач
ЧЕЛОВЕК С УЛЫБКОЙ
Рассказ
Коллективный сад «Дружба» расположен за кладбищем. Автобусы туда не ходят, и от трамвая приходится топать пешком.
Однажды, когда мы с женой шли в сад, нас нагнал рослый мужчина лет за сорок, тоже садовод. По особенному, не солнечному загару на скулах, я догадался: металлург. Впрочем, большой догадливости не требовалось, ибо где еще так густо встречаются представители этой огнепышущей профессии, как не в нашем городе? Крепко сбитая фигура, крупные черты лица, добродушно-жизнерадостная улыбка, живые, чуть лукавые глаза — за всем этим виделась натура сильная, добрая, общительная. И точно! Не прошло и минуты, как мы словно давние знакомые. После дежурных фраз о прогнозах погоды он уже говорил доверительно моей жене: