- Кто вы такой? - просипел Родрик. - Что вам надо? Денег?
- Молчи, Вилово отродье! - Мужик попытался крикнуть грозно, но в конце его голос сорвался на писк. Он налил из склянки в ладонь и, словно боясь обжечься, брызнул на Родрика. Тот дёрнулся, но, кажется, это была просто вода.
- Изыде, порожденье Вила, от храму и от дому сего, от дверей и от всех четырех углов, - завывая, начал крестьянин. - Нет тебе, Вилов сын, здесь участия, места и покою, здесь чистое место, здесь силы небесныя ликовствуют, здесь отец всего сущего Эогабал и праматерь Боанн, святые Этельберт и Гелла и ныне и по всей вселенныя, по них же полки держит святый Брендан, палицу сжимая. Не делай пакости, диаволе, сему месту и дому, и человеку, и скоту, и всем детям Божиим, беги отсюда в Гленкиддирах, где твой истинный приют, и тамо да обретайся. Слово мое крепко, яко камень, мысли мои...
Невидимая Родрику дверь открылась и мужик, глянув туда, замолк.
- Что здесь происходит? - Старческий выкрик будто хлестнул его по щеке.
Мужик набрал в грудь воздуха.
- Тебя, преподобный, найти не смогли, а народ боится. Весь сход решил, что я, как скир этих земель...
Родрик извивался ужом в попытке разглядеть, кто там пришёл. Мимо, стуча клюкой по полу, проплыл старик в белой холщовой сутане, слегка несвежей. Длинные седые волосы стелились по его плечам.
- А если сход решит, что ты должен грехи отпускать?
- Ну, отчего же... - приосанился мужик. - Слова я знаю.
- Вот так оно и получается, уважаемый Пебба: раз человек слова знает, начинает думать, что умеет говорить.
Мужик наморщил лоб.
- Не понимаю.
- Об этом будет моя следующая проповедь. А сейчас ты можешь идти и успокоить почтенных прихожан. Им ничего не угрожает.
Пебба, бормоча под нос, направился к выходу. Родрик закашлялся. Ожог на груди болел нестерпимо.
- Что вы хотите от меня, преподобный?
Ответить тот не успел. Или просто не услышал. Дверь вновь распахнулась, и в дом кто-то влетел. Едва не сбив старика с ног, перед ним возникла взъерошенная женщина с рыжими волосами почти до пояса. Она встала, уперев руки в бока. Её лица Родрику не было видно.
- Отдайте его мне! Он мой, я ж объяснила...
- Боюсь, дитя моё, Круг будет против.
- Круг-то как раз не будет против, - заявила она. - У нас и так на двух баб один мужик.
- Девочка моя, - старик не говорил, а как будто поскрипывал, - если не Круг, так его милость Экхарт. Ты же сама знаешь...
- Да его милость сюда только длинным летом наезжает и, можно подумать, всех по лицам помнит, - запальчиво перебила его женщина, - а мне что делать? Сворн девять зим назад замуж вышла, Беонна - пять, а мне-то как - девкой помирать? Или к Пеббе молодой женой идти?
Перед глазами плясали зайчики, но Родрик готов был поклясться, что старик фыркнул в седую бороду.
- А не ты ли двум женихам подряд от ворот поворот дала? Дело не в том, кто когда наезжает. Мне ли тебе напоминать? И не ты ли час назад всех на уши подняла, кричала, что у тебя в доме песиголовцы? И где ты ходишь по ночам?
- Никого я не поднимала, - сердито заявила женщина. Кажется, она была совсем молода. - Он прямо у жбана с капустой сидел, что я могла подумать? Темно было. Вы ж сами видите, что никакой не песиголовец...
- Я задал тебе три вопроса, и ты не ответила ни на один. - Старик кивнул почти удручённо. - Сейчас для них не время, и луна не полная. Внешне - да, не похож. Но глаза имеют свойство обманывать. Пятнадцатый день покажет...
- Я ответила! - вызывающе сказала женщина. - Я не виновата, что вы ничего не понимаете! Ну, пожалуйста! - И топнула ногой. «Пожалуйста» никак не вязалось с её голосом. - Я у сторхов спрашивала, мне святая Аберта сказала...
Старик в ужасе замахал руками.
- Что ты говоришь такое?! У сторхов? За Белый ручей никому...
- Я тихо-о-нечко, - протянула девица, - бы-ыстренько. Мышкой туда-обратно. Сами ж сказали: для них сейчас не время.
Старик рассердился.
- Замолчи. У тебя, Эирлис, в голове - каша. Ты злоупотребляешь моим к тебе отношением. То, что пришло из Топи... даже говорить об этом не хочу.
- Да может, вовсе и не из Топи. Он говорил, что заблудился, я слышала. Может, из Ладлоу, или Бейлаха, или...
- Ты ошибаешься, - нахмурился старик, - он совсем не из наших краёв. Посмотри на него. Он пришёл оттуда. Мы не можем рисковать.
Родрик решился крякнуть. У него тоже в голове была каша, грудина болела нещадно: песиголовцы какие-то, капуста, порождения Виловы, сторхи...
- Ничего, что я прерву вашу беседу? - Старик и девица мгновенно повернулись в его сторону, глядя на Родрика как мышь на змею. - Мне очень больно, Вил его дери. Раз я не тварь, и время для меня ещё не пришло, может, объясните, что к чему? Или хотя бы развяжете? Я ни в чём не виновен, клянусь...