Утро, а на улицах никого нет. Наверное, подумал Родрик, это из-за дождя. Погода действительно стояла мерзкая: холодная и промозглая. Пропитанный влагой воздух отсыревшими пятнами сползал по стенам домов. Вдалеке - со всех сторон, - клочьями висел туман, лишь изредка в прорехах серой дымки мелькали зубчатые скалы, и похоже было, что селение стоит в долине. Если это действительно скалы, а не клубы чёрных облаков, то там - Нордмонт. Других таких высоких гор на пятьдесят миль в округе просто не имелось, да и за те два дня, что он кружил по болоту, он никак не мог пройти даже половины этого расстояния. Но уже и это хорошо, решил Родрик: ежели богам будет угодно, чтобы он вырвался из этого проклятого места, он знает, куда идти.
Родрика смущало одно обстоятельство, вернее, два: во-первых, эти скалы казались уж слишком близкими. А во-вторых, дорогу из Бреотигерна на юг он знал хорошо. Она здорово петляла по лесу, потому что правобережье реки Тауи было сильно изрезано в тех местах, и так или иначе проходила через все крупные селения: Бенлин, Кармартен, Пеннант, Талли, дюжину деревень помельче и два монастыря, если не считать добрых полутора десятков сторожевых крепостей. Но там не было - Родрик готов был поклясться спасением души, - там не было городов, подобных этому. Здесь, даже если судить по тому, что он видел с площади, живёт не меньше тысячи душ. И - как там говорила та рыжая девка? - Ладлоу, Бейлах - таких названий он не знал вообще. Может, Гаран знает, он всё-таки в здешних местах с детства обретается? Родрик мысленно кивнул сам себе: ежели получится, перво-наперво надо будет найти этого старого негодяя.
Родрик охнул.
Камешек, прилетевший невесть откуда, попал ему прямо в ухо и, отскочив, со стуком покатился по мостовой. Родрик обернулся. Шагах в двадцати стоял какой-то щенок, мелкий мальчишка в штопанной-перештопанной рубахе до колен, и смотрел на него с ожиданием. Вроде как оторвал мухе крылья и теперь следил внимательно: полетит или не полетит. Родрик сделал попытку дотянуться до камешка, и мальчишка отскочил в сторону, завывая:
- Ма-а-ма! Мама!
Из дверей ближайшего дома, того самого, с рыжей псиной, показалась женщина. Она опрометью кинулась к своему отпрыску и схватила его за шиворот, попутно наградив подзатыльником.
- У него камень! - завопил мальчишка, трепыхаясь. - Он хотел меня убить!
Женщина молчала. Она глядела на Родрика почти с ужасом, руки её тряслись. На вопли немедленно начал собираться народ: из дверей, из закоулков, как будто они сидели там и только ждали сигнала.
- Эй, эй! - крикнул Родрик. - Ничего я не хотел!
Ответом ему было тяжёлое молчание. Люди подходили медленно, как тени появлялись из ниоткуда (Родрику даже показалось, что некоторые словно выдавливаются из серо-чёрных стен), все одинаковые: в тёмных платьях, штанах, рубахах и плащах, натянутых на головы, простоволосые, и все с одинаковой настороженностью сверлили пленника взглядами. У Родрика засосало под ложечкой: многие мужчины сжимали в руках вилы, рогатины или топоры. Чуть поколебавшись, он встал во весь рост, звякнув цепью. Слегка поморщился: ожог на груди продолжал болеть.
- В чём меня обвиняют? - громко спросил он.
Люди замерли.
- Сжечь оборотня! - вдруг взвизгнула женщина с мальчишкой, и её крик был тут же подхвачен: - Сжечь! Смерть!
- Пусть отправляется к своему хозяину!
Толпа наступала кольцом, выставив перед собой оружие. Родрик вжался спиной в каменный столб, на мгновение прикрыл глаза. «Уж лучше пусть так, чем на костре, как поджаренный бекон».
- Гав! - издевательски крикнул он, и бросился на ближайшую рогатину, длинную, с кованым остриём. Проклятье... то ли мужик с рогатиной отпрянул, напуганный его рыком, то ли цепь оказалась слишком короткой, но Родрик, всхрипнув от резкой боли, повалился на мостовую. Вокруг стоял дикий ор. Люди кричали, показывали на него пальцами, но никто больше не тыкал своими палками.
- Кровь...
- У него кровь!
- Красная!
Неловко извернувшись, Родрик встал на колени. Его рубаха была разорвана, ещё с прошлой ночи, и теперь на груди помимо ожога красовался глубокий порез, видимо, от той самой рогатины. Болваны... а чего они ожидали, тыча в человека железками? Конечно, кровь. Разумеется, красная.