Граф посмотрел на поэта с превосходством человека, который знает, что его аргументы непогрешимы, поэтому противнику остается или присоединиться к нему, или молчать.
Глава 12
Данте знал о спорных двойных выборах, произошедших после смерти Генриха VII. Как Людовик Баварский, так и Фридрих Габсбургский претендовали на трон и запутались в кровопролитной войне. Только что провозглашенный понтифик, француз, бывший епископ Авиньона, который объединил папское государство с французскими землями, не терял времени, стараясь ослабить позиции обоих императоров. Он провозгласил несостоятельность выборов, заявил, что престол Священной империи свободен, открыв тем самым новые возможности для господ с юга Апеннинского полуострова. Он был убежден, что если кто и может объединить итальянские земли, так это представители дома Анжу.
― Роберт, наместник папы… ― протянул сурово граф, не сводя глаз с Данте. ― Король Пульи, граф Прованса и Пьемонта, герцог Анжу и Калабрии, сеньор и защитник Флоренции… Не стоит забывать, что он может вернуть Арагону трон Сицилии. Вы хотите стать частью этого?
Данте чувствовал приближавшиеся дурноту и головокружение. Итальянская политика всегда была похожа на огромную шахматную партию, при этом фигуры постоянно располагались таким образом, чтобы в удобный момент начать нападение. Он вспомнил детство: он часто гулял перед дворцом Подеста, созерцая чудесные представления арабского шахматиста Буччеккиа, который за плату демонстрировал свои таланты. Он вызывал восхищение, играя «по памяти»: перед ним не было шахматной доски, и эти многочисленные партии, в которых он сталкивался с различными противниками, араб выигрывал. Разные партии, разные фигуры и разные стратегии в руках одного человека. Всю жизнь Данте чувствовал себя одной из этих безропотных пешек, битых первыми во время игры: в поту, с одышкой, в крови и усталости от войны; во время политической и общественной агитации за мир. Черные и белые пешки… гвельфы и гибеллины, черные и белые гвельфы… в первую очередь прикрывающие позиции папы, императора, короля…
― Я не забываю, что вам ненавистны анжуйцы, ― продолжал сурово граф, и его лицо в игре света и тени казалось каменным. ― И я знаю, что трудно убедить такого человека, как Данте Алигьери, который предпочитает изгнание возвращению. Вы ведь даже не желаете прислушаться к чужому слову. Однако, принимая во внимание, что моя честь скомпрометирована в ваших глазах, я повторю, что представляю теперь другую политическую силу. Я должен напомнить вам, что если Роберт стал сеньором и защитником Флоренции, то это потому, что он пришел на помощь этому городу, опасавшемуся нападения со стороны германцев. Разве есть что-то более важное, чем спасение родины и ее граждан?
Само собой разумеется, Данте не был согласен с этим, но он не мог без доказательств спорить с Баттифолле. Поэт промолчал, да граф и не оставлял Данте возможности высказаться.
― Роберт много потерял в этих войнах, хотя вы полагаете, что он начал их ради собственной выгоды, ― продолжал наместник с серьезным и неподвижным, словно скала, лицом. ― Прошел почти год после катастрофы у Монтекатини, где король потерял своего племянника Карло и своего брата Пьеро, которого не смог даже похоронить с соблюдением всех правил. Вас, возможно, успокоит, что смерть его младшего и самого любимого брата отозвалась сильной болью в сердце Роберта.
Битва при Монтекатини стала последним важным эпизодом в современной, истории флорентийских воинов, упорных в борьбе с врагами, кровью которых они обагрили свои штандарты. На этот раз главным соперником был Угучионе делла Фаджиола, бывший военачальник Генриха VII, могущество которого выросло с господством над Пизой и Луккой. После этой битвы многие семьи проливали слезы из-за потери родных. Карло, сын Филиппа, сеньор города Таренто, и брат Роберта Пьеро пали в битве, причем тело последнего найти не удалось. Однако в политическом отношении эта битва не имела больших последствий для флорентийцев.
― С другой стороны, ― неутомимо продолжал граф, ― вы, человек литературы, должны увидеть важность неаполитанского двора для развития искусства. Многие называют Роберта мудрецом. Он записывает свои речи, он автор нескольких трактатов о божественной материи.