— Где это я? — вырвалось у Виктора.
— На границе первого круга! — торжественно изрек старик.
— А вы кто? Вахтер? — предположил Виктор.
— Знай же, несчастный, — вознесся и прогремел голос его собеседника, что каждому я вижусь по-своему. Для одних я — наставник, для других — великий маг, для третьих — старый… Впрочем, о них не будем.
— Как это — «вижусь по-своему»? — не унимался Виктор.
— Мир, из которого ты пришел, состоит из реалий, воспринимаемых твоими ощущениями, — произнес старик с таким видом, словно объяснял это уже миллион раз. — Мир, в который ты вступил, сложен из ощущений, сотканных в реалии. Нет одинаковых ощущений, поэтому нет одинаковых миров. Для каждого, избравшего измерения, создается свой мир.
— А почему… — начал Виктор.
— Не спрашивай меня, странник. Ибо твоих знаний недостаточно, чтобы понять мои объяснения, — сказал старик и улыбнулся, довольный тем, что удалось отвертеться от столь навязчивого посетителя и его каверзных вопросов.
— Мир таков, как я его вижу, — попробовал продолжить беседу Виктор. — И таков, как его видят остальные.
— Сначала ты прав, — ответил старик. — Но конец твоих рассуждений двояк. Что ты хочешь сказать: я вижу мир таким, потому что его видят таким все. Или все видят мир таким, потому что его вижу таким я.
Дедушка-маг, видимо, любил пофилософствовать.
— А разве это не одно и то же?
— Разумеется, нет. Если мы отталкиваемся от реальности, воспринимаемой всеми, в том числе и тобой, как от единой для всех константы, то мир един для всех. Но если мы берем в расчет ощущения, возникающие при встрече с реальностью, то они для каждого различны, как различны свинцовое небо, сплошной серый небосвод и белесая полоса облаков без единого разрыва.
— Но ведь все это обыкновенное небо в пасмурный день! Одно и то же для всех трех случаев.
— Да, это одна реальность, но обрати внимание, какие непохожие ощущения. Одна реальность, но совершенно разные чувства, не говоря уже о словах и определениях, — наставник развел руками.
— Но ведь не может быть такого, чтобы я увидел, скажем, дом с крыльцом и трубой, а стоящий рядом — заросший травой холм?
— Может! — радостно объявил наставник. — И если ты поймешь это, то поймешь и сущность кругов. Твой мир таков, каким ты его желаешь видеть.
Старик ловко ухватил за шиворот горбоносого мужичонку в поношенном пиджаке, пытавшегося бочком пробраться мимо стола. Тот напряженно замер и вызывающе засунул руки в карманы брюк с голубыми лампасами.
— Что ты видел на первом круге? — грозно вопросил маг.
— Стада хеггов, — буркнул мужичонка и, вырвавшись, побежал вверх по лестнице.
— Ну, хеггами он назвал искателей, — не сдавался Виктор. — Иначе говоря, толпу людей.
— Нет, хеггами он назвал низкорослых вьючных животных с пушистым хвостом, которые резво носятся по узкому загону с копнами сена возле стен.
— Как мог этот мужичок видеть каких-то животных вместо сборища людей?
— Для тебя это мужичок. А для него ты — порывистый конь из породы Арланов (что, кстати, делает тебе немалую честь. Можешь поблагодарить меня, если хочешь. Ну, как всегда, тишина). Просто вы воспринимаете одну и ту же реальность по-своему.
— Не могу понять, — тяжело вздохнул Виктор.
— Попробую объяснить, — не менее тяжело вздохнул наставник. — Возьмем, к примеру, два цвета — голубой и синий. Для тебя это разные цвета.
— Предположим, — согласился Виктор. — Хотя и нечто общее в них есть.
— Сгущая краски в голубом, мы постепенно получим синий цвет. А внося белизну в синий, мы постепенно переходим к голубому. Согласен?
Виктор кивнул.
— А где граница между ними? Ты можешь указать участок, где кончается синий и начинается голубой?
— Ну, каждый покажет такой участок по-своему.
— Вот именно! Там, где для тебя еще светло-синий, для другого уже темно-голубой! Теперь заменим цвета на реальности и получим две разные реальности, переходящие одна в другую.
— А говорят, что в английском языке и синий, и голубой звучат одинаково.
Данное сообщение, похоже, поставило старичка в тупик.
— Говорят, на Луне собаки лают, — нашелся он. — Я там не был, не знаю. О том ли сейчас речь…
— Но ведь по большому счету эти два цвета — одно и то же.
— Вовсе нет. Просто при определенных обстоятельствах один может перейти в другой и наоборот. А тебе известны они оба. Предположим теперь, что для тебя знаком только синий цвет, а другому — только голубой, а кроме того все промежуточные оттенки отбрасываются. Тогда, увидев нечто среднее между синим и голубым, ты с уверенностью скажешь, что это синий, а твой оппонент станет утверждать — только голубой!
— Значит, и искатели Орлика, и стада хеггов…
— Совершенно верно! Ощутив нечто среднее, похожее на искателей Орлика, твое знание отбрасывает промежуточные стадии, идентифицирует тебя, как одного из искателей, и формирует тебе желание увидеть искателей, как толпу людей. Если оно окажется довольно сильным, то все так и случится. А почему бы желанию не оказаться сильным? Ведь ты вырван из привычной обстановки и всеми силами стремишься попасть в нее обратно. Поэтому даже я чем-то похож на привычную тебе обстановку.
Виктор кивнул.
— Для скэттла — дикого хегга, — продолжил старичок, — конечно же, все окружающие выглядят вьючными четвероногими. Для тебя скэттл — человек или проще — мужчина не слишком шикарного вида, для него ты — хегг или проще — конь, как один из подвидов хеггов, находящихся в полном расцвете сил и возможностей.
— Значит, все окружавшие меня на первом круге — вовсе не люди? — ошарашено произнес Виктор.
— Разумеется, нет. Это совершенно разнообразные личности. Но твое знание здесь, в кругах измерений, не в силах идентифицировать их по промежуточным разделам. Поэтому они видятся тебе единственными известными твоему сознанию разумными существами — людьми.
— Но могу ли я доверять им, не зная, кто они такие?
— А ты уже знаешь! Все они — искатели Орлика. А значит, сущностью чем-то сродни тебе, хотя обликом даже близко тебя не напоминают.
— Так я вижу не самих искателей, а их сущности! — восхитился Виктор.
— Вот! — взмахнул руками маг. — Ты сумел сделать вывод из первого круга, а значит, достоин вступить на второй.
Старик встал и торжественно сдвинул стол, открыв Виктору широкую дорогу.
— А Вы? Вы, наверное, побывали на всех кругах?
— Нет, только на первом.
— Так почему бы Вам не отправиться вместе со мной?
— Поняв сущность первого круга, я решаю вопрос: зачем он?
И усевшись за стол, наставник вновь впал в состояние глубокой задумчивости.
К этому времени Виктора отделяло от двери, ведущей во второй круг, всего четыре ступеньки.
Глава четвертая
Круг метаморфоз
Если соврет, — подумал Прохоров, — хорошо бы его вот этой люстрой по башке шарахнуло.
— Это письмо, — тянул слова Стасик, — это письмо… написал… не…
Люстра угрожающе поползла вниз.
Теорию желаний изучают всегда и везде, почти никогда, кстати, не задумываясь об этом. Специальных учебных заведений по освоению этого многотрудного и полного опасностей предмета еще не существует. Пока только построен вселенский университет по выпуску строителей учебных корпусов, где предполагается изучать начальные основы теории желаний. Студенты уже успели проучиться два вселенских расширения и, соответственно, сужения. После первого они выпустили практическую брошюрку «Астрология — Как заставить звезды предсказывать будущее». После второго — более внушительную работу «Психология — Как заставить звезды предсказывать будущее, которое тебе нужно». Сейчас идет третье расширение и готовится третья работа. Пока не сообщается, что же станут делать заставленные звезды на этот раз, но на приграничье вселенной на всякий случай строится очередной закрытый полигон.
Тот факт, что вселенная пока существует без специальных научных учреждений по данному вопросу, ничуть не умаляет значение теории желаний. Умение желать ежемоментно необходимо всем без исключения, независимо от пола, возраста, социального положения, предела знаний и выбранной в соответствии с последним профессии. «Хочу! И, значит, существую!» — сказал поэт-классик забытых времен, чьи труды все еще входят в обязательную программу по подготовке поваров для ресторанов высшего класса и зоопарков.