В совокупности в последних работах по теории игр демонстрируется логика, лежащая в основе институтов сотрудничества, которые столь заметны в Японии на субнациональном уровне. Высказаны предположения относительно того, какую функциональную роль могут потенциально играть такие институты в снижении рисков, рутинизации конфликтов и препятствовании безбилетникам. Тем не менее сама теория игр не обладает достаточными возможностями для понимания более широких макро-социальных последствий любых конкретных межличностных отношений в рамках кругов компенсации, которые имеют место в реальности. Для достижения такого более глубокого и тонкого понимания требуются более детальные эмпирические исследования, основанные на теоретическом базисе.
Еще один набор идей зафиксирован в широком круге исследований, посвященных влиянию институтов на экономическое поведение, первыми авторами которых стали такие ученые, как Оливер Уильямсон, Дуглас Норт, Джордж Стиглер, Дарон Асемоглу, Джеймс Робинсон, Манкур Олсон и Элинор Остром [Williamson 1985, 1990; Stigler 1971; Ostrom 1990; Acemoglu, Robinson 2012]. В рамках одного направления институционалистской литературы было установлено, что такие частные структуры, как фирмы и промышленные группы, могут повысить эффективность и ускорить развитие за счет снижения транзакционных издержек и распределения рисков. Другое же направление, инициированное такими экономистами, как Джордж Стиглер, и усиленное такими политэкономистами, как Дарон Асемоглу и Джеймс Робинсон, продемонстрировало в дополнение к вышесказанному, что государственные органы способны замедлить рост и снизить эффективность посредством невольного регулирования, позволяющего фирмам и другим субнациональным субъектам собирать чрезмерную ренту. Третье направление, представленное такими учеными, как Манкур Олсон, подчеркивает порочное воздействие на скорость экономического роста промежуточных органов (распределительные коалиции), которые служат связующим звеном между государством и обществом[23].
Все три направления институционалистской литературы, объясняющие как положительное, так и отрицательное влияние на рост субнациональных институтов, помогают нам понять кажущуюся противоречивой динамику, имеющую место в современной японской политико-экономической системе.
В дополнение к институциональным экономистам такие социологи, как Джеффри Пфеффер, Джеральд Саланчик и Нил Флигштейн, показали, как внешнее давление формирует внутреннее поведение фирм, правительств и промежуточных коллективных объединений [Pfeffer, Salancik 1978; Fligstein 2001]. Исследуя различные виды такого давления на организации, они помогают нам понять, почему рынки имеют именно такую конфигурацию, а также почему различные организации так по-разному реагируют на стимулы извне. Подобная социологическая литература может быть востребована при оценке роли японских промежуточных организаций в формировании реакции Японии на глобализацию или в отсутствии такой реакции. И все же для построения эффективных прогнозов будущего поведения необходимо больше основанной на теории эмпирической работы, особенно конкретных исследований структур стимулов, преобладающих в конкретных организациях на стыке внутреннего и международного.
Вступив в игру позже некоторых европейских государств, включая Германию, Италию и Испанию, Япония также стала разрабатывать корпоративистские модели социально-политической организации, позволяющие одновременно добиться быстрого роста и политической стабильности [Pempel, Tsunekawa 1979: 231–270].
Поэтому теоретическая литература о корпоративизме способна поставить ряд важных вопросов для исследований в области политической экономии позднего развития [Wiarda 1997]. В частности, она предполагает изучение взаимодействия с правительством и друг с другом для обеспечения стабильности и роста таких субнациональных органов, как сельскохозяйственные кооперативы и федерации бизнеса.
Отслеживание и концептуализация таких неокорпоративистских взаимодействий является центральной задачей настоящего исследования. Эти взаимодействия заслуживают особого аналитического приоритета, поскольку они сыграли столь значимую роль в формировании траекторий роста многих координированных рыночных экономик (КРЭ)[24]. С учетом их способности распределять корпоративные риски и одновременно удовлетворять социальные потребности масс они помогают также объяснить успех многих стран в осуществлении быстрой капиталоемкой тяжелой индустриализации.
23
Олсон утверждал, что чем дольше общество наслаждается политической стабильностью, тем больше вероятность того, что в нем появятся лобби с особыми интересами (распределительные коалиции), которые сделают его экономически менее эффективным [Olson 1982].
24
О различиях между кооперативными рыночными системами с запоздалым развитием и либеральными рыночными экономиками см. [Hall Р., Soskice 2001].