– Откуда у тебя такие познания, быдлон? - взвизгнул Цосефф.
Вид изумленного до крайности нахала радовал глаз. Впрочем, радость не помешала мне встать, подойти к нему вплотную и, ухватив за пояс, обложить его родословную, его самого, место, откуда он появился на свет, и ту дыру, в которую ему предстояло отбыть, если он будет раздражать меня. Бранные слова я перемешал с терминами из петрологии и полевой спектрометрии, а напоследок добавил для звучности немного значений из таблицы плотностей пород по Зеппу - Гамильтону в переводе на цвергонский.
Кари заслушался потоком непонятных слов, которые я изрыгал на опешившего Цосеффа, потом рассмеялся и потянул своего напарника за рукав.
– Идем, пора перекусить. Ты все равно не можешь состязаться с автохтонами в искусстве перебранки.
– Нет, погоди! - вскричал Цосефф. - Я должен поговорить с ним. Это явно ученый человек, а не дикарь. Мир, мир! - замахал он руками, обращаясь к кому-то за мой спиной.
Я обернулся и, увидев бегущего к нам Керби, отпустил пояс Цосеффа.
– Хочу извиниться перед тобой, уважаемый, сказал Цосефф, и голос его вдруг стал на удивление мягок, исчезли визгливые нотки, он перестал пришептывать, подражая высокородным паломникам. - Только мое невежество заставило принять тебя за темного дикаря, тогда как следовало сразу же уловить в твоих словах свет мудрости.
Вечером у костра Гинтар, который, как оказалось, прислушивался к нашим беседам, вдруг заметил, что Цосефф говорит слишком красиво для купца и ведет слишком длинные речи для городского жителя. Пока я размышлял над его словами, Керби быстро увел разговор в сторону, чтобы слишком наблюдательный рыбак не начал задавать лишних вопросов. Я тоже опасался, как бы наши попутчики из Райской Рыбалки не догадались, что представляет собой эта парочка на самом деле. К этому времени я уже знал, откуда они явились и что на Тугаме их интересовало. А где они достали устаревшие чип-трансляторы, меня не касалось.
Между тем Цосефф отвешивал большие и малые поклоны и рассыпался в извинениях. Керби, многозначительно подмигнув мне, поплелся к вьюкам. Добродушный Кари поднял тюк с вещами и скрылся за шатрами.
– Рад встретить здесь человека образованного, - сказал Цосефф, покончив с поклонами. - Не знаю, что привело тебя и твоих людей в эти края, но льщу себя надеждой найти достойного собеседника.
– Льсти, - ответил я, усаживаясь на кошму.
Мой ответ прозвучал грубо, но Цосефф унижающийся был столь же неприятен, как и его наглая версия. Не обращая на него внимания, я начал рассказывать дочке о том, каким образом тектоническая активность приводит к выдавливанию осадочных пород. Катарина слушала меня невнимательно, время от времени настороженно поглядывая на человека, стоявшего за спиной отца и жадно ловящего каждое слово.
Наконец я не выдержал и попросил его удалиться. Он опять принялся извиняться, снова и снова повторяя, как ему невыразимо приятно общение с человеком знающим и что его как раз интересуют осадочные породы, поскольку он надеется обнаружить в них окаменевшие следы древних живых существ и за каждый такой след готов щедро - о, да, очень щедро - платить. Он говорил и говорил и совершенно заморочил мне голову, а когда я собрался было прогнать его, то обнаружил, что Цосефф сидит рядом со мной на кошме, Катарина грызет стручок лакричника, который ей дал назойливый собеседник, а Леонора стоит рядом с нами и слушает его болтовню о красотах горных озер, окруженных синими горами, на которых растут высокие деревья с раздвоенными и причудливо изогнутыми стволами.
Раздражение сменилось удивлением: а ведь я знаю, о каких местах он говорит! В каталоге поделочных камней есть изображение этих озер. Там добывали редкий синий сердолик, некогда пользовавшийся большим спросом у бездетных женщин. Но мода на него быстро прошла, когда выяснилось, что густой цвет небесной глубины - результат долговременного воздействия каких-то промышленных отходов, сбрасываемых в озера. Наверное, и деревья там выросли такими кривыми из-за отравы в воде.
– Послушай, Цосефф, так ты с Ливермора?.. - я прикусил язык, но было поздно.
– Да! - радостно отозвался Цосефф, ничуть не удивившись моему вопросу. - Слава моего мира дошла и до этих мест, я рад, очень рад. Когда я вернусь домой, то обязательно расскажу, что в сердце пустыни забытого мира встретил человека, который слышал о Ливерморе. Мне говорили, у вас были запрещены науки и технологии, но когда-нибудь запреты отменят, и ученым людям вроде тебя позволят вернуться в лаборатории. Ведь совершенно необязательно самим разрабатывать оружие, когда его можно купить, к примеру, на Ливерморе!
Его громкий смех дробным эхом отразился от скал. Невольно и я улыбнулся. Разочаровывать повеселевшего чужака не хотелось, пусть он считает меня жителем Тугама.
– Если мне понадобится хороший нож, я обращусь к тебе, Цосефф, - моя шутка была вымученной, но я старался поддержать разговор.
– Зовите меня Джо, - тут же предложил собеседник. - Мое имя Джозеф, а Кари не может его произнести не шепелявя, как и ваши аристократы. Ваши шепелявые аристократы…
Он снова разразился смехом. Его возбуждение смутило меня, я не понимал, что послужило причиной столь резкой перемены в настроении. Неужели он рассчитывает на мою помощь в поисках окаменелостей? Если они представляют для него большую ценность, то надо срочно обсудить с Керби новые возможности покинуть Тутам. Я не был уверен, что в этих горах может найтись что-либо стоящее. Тектоническая активность в свое время хоть и выдавила осадочные породы, но для серьезной оценки необходимо серьезное оборудование, например, полевой экспресс-анализатор Геймана, а искать его на Тугаме более чем несерьезно. Другое дело, что, имея под рукой нехитрый инструмент, легко и быстро можно изготовить вполне убедительную окаменелую живность или растение. Вряд ли Джо носит анализатор с собой. А пока он разберется, что к чему, мы окажемся на его корабле.