Я перевела дыхание. Началось. Вопрос цены.
– Ягишна, – Велес повернулся ко мне. – Ты чувствуешь силу внутри. Я выбрал тебя как самую способную ведунью и с помощью обряда крови превратил в первую ведьму в мире. Бери учениц. Чем больше ведьм обучишь, тем проще будет управлять своей силой. Она уже не покажется тебе столь… всеобъемлющей. Понимаешь?
– Какова цена этой силы? – спросила я.
– Цена? – удивился Велес. – Свою душу ты отдала мне, когда выкосила деревню, заставив бедняжку Морену изрядно запыхаться. Вы – мои дети, повторю, и вы ищете мне последователей. Чем больше людей поклоняются мне, тем слабее Перун. Ты, Ягишна, будешь прародительницей ведьм.
Не так уж плохо, как я думала.
– Владан, ты – воистину редкое создание. Я знаю, что сейчас твоя тяга к крови почти невыносима, – продолжил наш новоиспеченный отец. – Но чем больше ты создашь детей ночи, тем легче будет подчинить жажду. Кровь отныне – твоя сила. Распоряжайся моим даром с умом. Создай большую армию, но обращай людей осторожно, дабы не превысить численностью, так скажем, кормовую базу, – закончил он, поморщившись.
– То есть моя цена – вечная жажда? – уточнил Владан.
– Да-да, а еще вечная жизнь, неуязвимость и несколько умений, из-за которых можешь страдать целую вечность, – ехидно заявил Велес.
– Для бога ты ведешь себя очень по-человечески, – удивился любимый. – У меня еще вопрос. Мы можем жить вместе с Ягишной, не разлучаясь?
– Это следующее мое задание, – ответствовал бог. – Вы с Ягишной отправитесь туда, где поклоняются другим богам, и будете жить и копить сведения. Пятьдесят лет в одном месте, сорок – в другом. Мы должны найти слабые места у союзников Перуна. Но это небыстрая работа. Впереди у вас много лет обычной жизни. Не привлекайте внимания, набирайте учеников и учениц в каждом поселении – но лишь среди надежных людей.
– Я, в свою очередь, хотела бы, чтобы Мара и Кален были рядом, – заметила я.
– Ягишна, неужели ты можешь простить нас! – закричала Мара и бросилась ко мне, ее брови жалобно подскочили. – По нашей вине тебе столько пришлось пережить. Я думала, ты возненавидишь нас!
– Возненавижу? – я искренне удивилась. – У меня никогда не получалось быть своей среди людей. Почти всю жизнь я получала лишь тычки и плевки. Кроме Владана, со мной почти никто не разговаривал – пока не прихватит хворь, конечно. Думаю, что Кален только пробудил настоящую сущность этих людей, Морена.
– Мне больше нравится, когда меня зовут Марой, – она снова мне подмигнула. Ее подмигивание могло стать моей любимой частью дружбы.
– Прекрасное воссоединение, – заметил Велес со смешком. – Тебе, дорогая племянница, предстоит продолжать свою работу. Хотя я понимаю, что она не всегда приятна. Калинов мост без тебя совсем не тот, – его голос вдруг стал серьезным. – Надеюсь, теперь можно, как это говорят люди, пойти на мировую?
– Я подумаю над этим, дядя, – осторожно сказала Мара.
– Если ты хочешь верных союзников, Велес, – решительно подал голос Кален, – я бы советовал строить отношения, исключающие издевательские прозвища.
– Как скажешь, дорогой зять, – примирительно поднял руки бог. – Для тебя есть особая задумка, связанная с небольшим моим культом на севере. Они хоронят своих мертвых внутри деревьев, ожидая, что я приду к ним и подарю новый облик. Разве не восхитительная фантазия! – восторженно заключил он.
Я хотела возразить: я хочу, чтобы Мара и Кален были недалеко, а не на севере. Но Велес, предугадывая мое недовольство, добавил:
– Вы не единственные создания, которым я хочу дать жизнь, – он повернулся ко мне. – И чем дольше разлука, тем радостнее воссоединение.
Я не знала, куда нам следует отправиться с Владаном в первую очередь, и вопросительно посмотрела на Калена. Тот пожал плечами, будто соглашаясь ехать куда скажут. Я не знала, готов ли он простить Велеса. Мне кажется, что двадцать лет вражды не растворяются в один миг. С другой стороны, Мара была их связующим звеном. Я не сомневалась, что подруга Велеса простит – если уже не простила. Да, нам еще много предстояло узнать, и сейчас все действия бога были сомнительными и недобрыми. Но всегда ли добро приходит в белой накидке, сверкающей чистотой? Может быть, иногда самые темные и ужасные события влекут за собой свет и благоденствие?
Я обвела взглядом новую семью. Мы все были странными в прошлых жизнях, отвергаемыми родными и односельчанами. И вот мы здесь, заплатив каждый свою цену, стали частью чего-то большего. Страдала ли я, жалела ли о потере человеческой сущности? Вряд ли. Я знала, что не каждому участнику нашего сговора этот переход дастся так же легко, но у нас есть время примириться с новой жизнью и с самими собой.