Его ботинки застучали по цементу, когда она закрыла глаза. Ужас нарастал с каждым его шагом ближе и ближе.
— У тебя великолепная задница, — сказал он, проводя рукой по её коже. — Покажи, что мне ещё захочется увидеть.
— Не надо, пожалуйста, — взмолилась Натали, отшатываясь от его прикосновения. — Ты видел меня, всё видел. Ты должен был. Кто снял с меня одежду?
Он едва дотронулся до её плеча, заставляя повернуться.
Передёрнувшись, она повернулась, её распущенные волосы легли на плечи. С застывшим выражением она предстала перед ним. Какая уже разница. Ясно же, что это он её раздевал.
У неё перехватило дыхание, когда она впервые посмотрела на своего захватчика глазами его пленника. Это было не так, как в самолёте и даже в аэропорту. Декстер Смитерс нависал над ней. Его тело было больше, чем она запомнила, более мощным. Она стояла босиком перед ним, обутым в ботинки, и чувствовала себя такой маленькой. Текли секунды, и она сжалась под его интенсивным взглядом.
Она замерла на месте не от его слов, и даже не от его рук. Это то, как он смотрел на неё, раздув ноздри и сжимая челюсть; его волосы ниспадали до ушей и почти касались до глаз. Его взгляд пришпилил её, зрачки синими кругами цвета штормового океана в молчании шарили вверх и вниз по её телу. Как и его прикосновение, его взгляд был огнём, обжигающей кочергой по коже.
Наконец, он заговорил.
— Ноги на ширину плеч.
Она прищурилась в темноте, словно, если видеть его лучше, то можно понять смысл его слов.
— Что?
Декстер рванул вперёд.
Натали ахнула.
Его твёрдое тело остановилось в дюйме от её, и он схватил её подбородок железной хваткой. Она попыталась вырвать лицо из его руки, но безуспешно.
— Я теряю терпение, — приблизив её лицо к своему, сказал Декстер.
Океан его глаз был мрачным и глубоким, бурлящим вместе с командным голосом.
— Тебе не знать, как долго я ждал этого момента. Сейчас я ждал, когда ты проснёшься. Я ждал, когда ты повернёшься и покажешь мне моё. Я не буду больше ждать. Не заставляй меня повторять. Ты слышала мои инструкции.
Он не выпускал её подбородок, и она переступила ногами, расставив их.
— Руки в стороны, пальцы разжать, ладони наружу.
Она безуспешно попыталась разжать его хватку на своём подбородке, и потребовалось собраться мыслями, чтобы заставить свои руки слушаться, расцепить пальцы, опустить руки, разжать кулаки и вывернуть наружу ладони.
— Плечи назад, грудь вперёд, — он полюбовался видом её груди, отступив назад. — Они мне нравятся. Небольшие, но эх, возможности безграничны.
Она закрыла глаза.
Когда он отпустил её подбородок, тот начал опускаться.
— Нет. — Он его поднял. — Ты гордая женщина. Я не хочу это менять.
У неё вырвался шумный вздох от абсурдности этого утверждения.
Декстер схватил её распущенные волосы и дёрнул назад, заставив её сморщиться.
— Не надо этого. Не делай предположений. Не думай, что я унижаю тебя, чтобы обесценить. Когда наше путешествие завершится, ты будешь намного значимей, чем можешь себе представить. — Отпустив её волосы, он отступил на шаг.
— Перед тем, как я вошёл сюда, был шум, гудящий звук. Ты слышала?
— Да. — Она думала, что это в трубах.
— Когда ты услышала этот звук… — он постучал мыском ботинка по полу, — …ты стояла тут, лицом к двери, предлагая всю себя. — Его глаза сузились. — Тебе нужно, чтобы я пометил это место крестиком?
— Нет.
Она хотела пометить крестиком его, нарисовать на груди мишень.
— День или ночь, не важно. Ты должна быть тут. Ты будешь стоять так, как сейчас. Ноги в стороны, чтобы я мог видеть твою милую киску. Грудь вперёд, чтобы я мог видеть твои напрягшиеся соски. Руки по швам, покорная, и, что особенно важно, плечи назад и подбородок вперёд. Знаешь почему?
В её мыслях смешались негодование и страх. Как она вообще может знать, почему этот человек что-то требует и делает? Его взгляд требовал ответа, по её щеке потекла слеза, и она ответила:
— Нет.
Подойдя ближе, он поласкал её скулу, как в самолёте. Для остывшей кожи это было как огонь.
— Потому что ты мой клопик, моя Нат, но больше ничья. Ты больше не балованная папочкина принцесса, а королева. Королева, которая научится ценить и понимать уроки жизни. Это понимание принесёт тебе королевскую мудрость, а другие, видя это, будут тебя уважать. — Его широкая улыбка заставила её желудок сжаться. — А королева кланяется только одной персоне. — Он стал обходить вокруг неё, и она осмелилась сменить требуемую им позу. Один круг, ещё один. Осматривая её, восхищаясь её телом, молча заявляя своё право собственности.