Может, она спит? Ей казалось, она помнила, что спала.
— Нелли…
— Нет, Натали! — Она говорила слишком громко, слишком раздражённо. Люди будут смотреть.
Декстер улыбнулся.
— Всё хорошо, дорогая. Я обо всём позабочусь.
Он позаботится о чём? Чему он радуется? Она сказала: «Натали». Она тихонько назвала имя опять, шёпотом, больше для себя, чем для него. «Нат…ли.»
Это прозвучало неправильно. Она облизала губы. «Т» было слишком мягкое, хотя согласные нечасто бывают мягкими, и не звучало тремя слогами.
— На-али…
Нет, так неправильно.
И тут она заметила на пальце кольцо.
Декстер, видно, заметил, что она смотрит на левую руку, потому что он помог девушке, поднимая её кисть, и комбинация золота и бриллиантов оказалась прямо перед её лицом.
— Я так рад, что оно тебе нравится.
Это так странно, когда самолёт начинает снижаться. Тонны металла, сотни людей, вес, который трудно представить, вдруг замедляет движение вперёд, ненадёжно зависая в воздухе, словно падая. Это пугающее ощущение — пассажиры не могут изменить убийственную траекторию.
Так сейчас себя почувствовала Натали: свободное падение с высоты нескольких миль, её желудок сжался. Кожа покрылась потом, руки стали влажными, и завтрак, который она не помнила, как ела, просился наружу.
— Я… меня… вырвет…
Губы Декстера изогнулись в полуулыбке, глаза просветлели.
— Нет, дорогая, не вырвет. Я позаботился об этом. Препарат против тошноты в твоём коктейле этого не позволит.
— К…коктейле?
— Ну да. Мы скоро приземлимся в Мюнхене. Ты тут достаточно взрослая, чтобы пить. В Германии с шестнадцати можно пиво и вино, с восемнадцати крепкий алкоголь. Такой же закон и в конечном пункте нашего путешествия. Хотя, как твой муж, должен сказать, что нужно присмотреться к твоей реакции. Скорее всего, у тебя низкий порог переносимости алкоголя.
В его речи было слишком много всего, слишком, для восприятия.
— Конечном пункте? — У неё сдавило в груди. — М…моя мама… Франция.
— Да, хорошо, что ты её вспомнила. Конечно, мы её навестим как-нибудь. У меня нет цели держать тебя вдали от семьи. Сомневаюсь, что мы навестим их во Франции. Ты не будешь готова. К тому же они просто арендовали это шато. Я бы с удовольствием посетил их остров. Уверен, там прекрасно. Но ты не думаешь, что нам нужно получше узнать друг друга? — Он обхватил её ногу выше колена, и сквозь материал джинсов она почувствовала, как горяча его ладонь. — Моя дорогая жена.
Глава 4
Принять — не значит смириться; это значит понять,
что что-то происходит, как происходит, и через это нужно пройти.
Майкл Джей Фокс.
Натали молча уставилась на него, не зная, что сказать, но хватка Декстера усиливалась с каждой секундой так, что побелели кончики пальцев. Ей стало больно глубоко под кожей.
Уронив паспорт, она схватилась за его неподвижную руку.
— Хватит. Т-ты делаешь мне больно, — сказала она уже быстрее. Боль вернула ей способность говорить, хотя слова, вылетавшие сквозь сжатые губы, были едва слышны.
Рука Декстера не двинулась. Нажим не уменьшился и не увеличился, но его слова были ясными и резкими, рассекая шум самолёта как ножи:
— Здесь, при рокоте двигателей нашу беседу не слышно. Ты можешь запомнить, что надо говорить, когда мы сойдём?
Его пальцы надавили ещё сильнее.
Натали ахнула, кусая губу, чтобы не вскрикнуть.
— Пожалуйста.
— На вопрос должен быть дан ответ.
Путаясь мыслями, она пыталась осознать его слова и игнорировать боль. Закусив губу, она кивнула.
Давление ещё усилилось.
— Пожалуйста… я могу запомнить.
Давление сохранилось таким же. Она молилась, чтоб не стало хуже. Она может это выдержать, если не будет хуже.
— Скажи мне своё имя, — потребовал он.
Она пыталась вспомнить. Всё пока было как в тумане. Ответ был в её паспорте. Не правильный ответ, а тот, который облегчит её участь. Маленькая книжица валялась сбоку у её ноги, куда она её уронила.
Можно ли ей убрать его руку, чтобы посмотреть?
В этот момент Декстер сам схватил паспорт свободной рукой. Другая же не дрогнула, выполняя свою миссию.
— Я-я не могу вспомнить, — призналась она.
Декстер медленно покачал головой. Его пальцы ещё глубже вонзились в её джинсы, в её ногу.
К глазам подступили слёзы.
— Нет, — прошипел он рычащим шёпотом. — Так не пойдёт. У нас скоро пограничный контроль и аренда машины.
— Но… у меня пересадка на другой самолёт.
— Не глупи. Европа слишком прекрасна, и, как ты её назвала? О, я вспомнил… магическая. Она слишком магическая, чтобы не побывать в сельской местности.