— Я могу закричать. Я не позволю тебе это делать.
— Что делать, жёнушка моя?
— Я не твоя жена, — медленно произнесла она.
— Отнюдь. Все твои документы утверждают обратное. Кому, по-твоему, поверят: подвыпившей женщине или её трезвому мужу?
Натали в отчаянии схватила с пола свою сумку, ту, которую он раньше подал ей с верхней полки, ту, в которой оказался липовый паспорт. Где настоящий? Она неистово рылась в содержимом. Её сердце всё быстрее колотилось от безуспешных поисков. Нет другого паспорта. Нет посадочного талона на другой рейс. Исчез даже её телефон.
— Где?
Декстер ничего не произнёс. Она открыла портмоне.
Нелли Смитерс. Нелли Смитерс.
На её удостоверении. На каждой пластиковой карте. На всём, вплоть до платиновой карты Амекс, которую ей дал отец, было это имя. Разочарование было ошеломляющим.
— К…как?
— Вижу, что поторопился, и однажды я поменяю имя. Мне больше нравится имя Нат, мой маленький клопик, и скоро мы получше познакомимся. А пока нам и это сгодится.
— Нет, Я села на этот самолёт, я, а не Нелли Смитерс. В авиакомпании есть данные. Мой отец будет…
Его палец дотронулся до её губ.
— Если ты хоть на миг решила, что я не подумал об этом — обо всём, ты меня недооцениваешь. — Он грубо потёр то место на её бедре, которое болело, и Нат поморщилась. — С нетерпением жду ещё недооценок.
В этот момент показалась стюардесса, несущая горячие салфетки. Натали посмотрела на неё, потом на Декстера, опять на неё, зная, что нужно что-то сказать. Опередив её, Декстер, как истинный джентльмен, взял одну салфетку и развернул, подождав, когда из неё выйдет пар, и с улыбкой протянул Нат.
— Не хочу, чтобы ты обожглась.
Она взяла салфетку.
— Мисс, надеюсь, вам лучше, — сказала стюардесса.
Натали опять перевела взгляд на Декстера. Повисла тишина, сердце её стучало всё сильнее. Прошла секунда, другая…
— Скажи ей, как ты себя чувствуешь, дорогая, — подсказал, наконец, Декстер.
Натали медленно покусывала нижнюю губу, переводя взгляд то на глаза глубокой синевы, молчаливо угрожающие ей, то на приветливое лицо женщины. Натали глубоко вздохнула и приняла решение. В небе она ничего не сможет сделать. Она должна подождать, когда кто-нибудь сможет ей помочь.
— Я чувствую себя намного лучше, спасибо.
— Не беспокойтесь, милая, — сказала женщина. — Высота и алкоголь, да ещё молодожёны. Ваш муж позаботился о вас. Вы в хороших руках. — Она подмигнула. — Он сказал, вы от волнения ещё и не ели ничего. Такое часто случается. И мы пообещаем, что это останется между нами. Мы же не хотим, чтобы ваш медовый месяц начался со скандала. Кроме того, все вокруг были заняты своими делами…, не беспокойтесь, никто ничего не заметил.
У Натали всё опустилось. Она не знала, хорошо это или плохо. Ей с детства вдолбили важность приличий. Вместе с тем, если бы кто-то заметил…
— Вот и хорошо, — сказал Декстер, когда стюардесса отошла. Его глаза опять светились. — Могу похвалить тебя, ты была хорошей девочкой, или плеснуть ещё полюбившегося тебе коктейля.
Она сжала губы. Волоски на тыльной стороне её шеи поднялись от его покровительственного тона и снисходительных слов. Она не была маленькой девочкой, чтобы её наказывать или награждать. А ещё ей не нравился эффект от наркотика: отсутствие самоконтроля, отрешённость и тошнота.
— Ну, твой выбор, — продолжил он. — Скоро паспортный контроль, и даже лучше, если ты сможешь связно отвечать. Но, если и нет, то я подготовился.
Она провела ладонью по болезненному месту на ноге. Из динамиков сверху послышалось объявление о посадке. Он взял её руку, провёл губами по костяшкам пальцев и погладил.
— Ты очень красивая, Нат. Я наблюдал и ждал. Я очень долго планировал этот день.
— Мои друзья меня так зовут. Мы не друзья.
Поглаживание прекратилось. Его большой палец вонзился в хрупкие косточки. Их было легко переломить, как спички. Прежде, чем давление стало слишком сильным, он сказал:
— Ты теперь моя. И ты права: мы не друзья. Не так ли, клопик? Так я и буду тебя называть, пока ты не заслужишь своё имя.
— Хватит… — она попыталась выдернуть руку, но его хватка была непоколебима.
— Не сомневаюсь, что ты это сделаешь. Ты заслужишь своё имя, как и моё. Я абсолютно уверен. У тебя есть решимость твоего отца и покорность матери. Это жгучая смесь, и я в нетерпении от возможности её исследовать.
— Что ты знаешь о моих родителях?
— Всё.
Натали потрясла головой, и тут её взгляд привлекло кольцо на левой руке: большой, высоко поднятый бриллиант и простой ободок из белого золота. Она страстно желала снять его и выбросить прочь. В глубине души она знала, что это кольцо было не знаком любви, а ошейником раба.