— Разговор? С кем?
— С вдовой Уильяма Джексона. Я пришла посмотреть на любопытный старый могильный памятник, и, пока я смотрела, она подошла ко мне сзади.
— Это та женщина, которая открывала нам дверь? Бэри сказал, она здесь работает. Вид у нее очень больной.
— Она пережила страшное потрясение, Фрэнк. У нее повредился рассудок. На кладбище она говорила странные вещи, пока я рассматривала памятник человеку, который утонул в протоке более ста лет назад.
— Что она говорила?
Мисс Силвер обстоятельно все ему рассказала, как всегда с предельной точностью.
— Да, звучит странно, — заметил Фрэнк, когда она закончила. — Вы думаете, она утопила его?
Мисс Силвер покачала головой.
— Не знаю, Фрэнк. Он был плохим мужем, тратил ее деньги на других женщин. У нее синяк на лбу. Так сразу не заметишь, но на кладбище ветер откинул прядь волос назад, и его стало видно. Мне пришло в голову, что человеку в критическом душевном состоянии эти строки на могильном камне могли навести на убийство и даже подсказать способ.
Она медленно и с выражением процитировала:
Во тьме ночной коварный план
Лелеет зло и ждет:
Жизнь попадется на обман,
И праведник падет.
И затем:
Но отвечать придут к судье,
На суд, и стар и млад!
Уж лучше кончить жизнь в реке,
Преступника ждет ад!
— Я думаю, две последние строчки особенно важны. Человек с неустойчивой психикой мог утопить Уильяма Джексона и ради того, чтобы спасти его от дальнейших грехов.
Он нахмурился.
— А как же Кларисса Дин?
Мисс Силвер опять покачала головой.
— Я только могу еще раз повторить, что не знаю. Если психическая неуравновешенность толкает человека на убийство, я думаю, он может пойти и на второе убийство, еще менее мотивированное. Или первое убийство могло подсказать второе, но уже кому-то другому. Боюсь, мы слишком далеко зашли в наших предположениях. Вернемся к более надежной материи — к реальным фактам. Я подумала, что это мой долг — рассказать тебе о неустойчивом состоянии психики Анни Джексон. Я сообщила тебе о ее поведении и ее словах у памятника Кристоферу Хэйлу, но мне не хочется ничего предполагать, и не проси.
Последующий разговор с Анни Джексон ничего не прояснил. Она была очень бледна и спокойна. Ее ответы были настолько вялыми, что напоминали заученный наизусть урок. Она вышла замуж около трех лет назад. Дом был куплен на ее деньги. Уильям был плохим мужем, это все знали. И никудышным работником, поэтому мистер Рэндом уволил его. Нет, он не очень расстроился. Только сказал, что мистер Арнольд еще об этом пожалеет, снова даст ему работу и даже прибавит жалованье. Она не обратила на эти его слова внимания, думала, он просто хвастает. Она знала, что он все делает кое-как, а мистер Арнольд очень строгий хозяин, он с этим мириться не будет. Все это время ее руки были плотно прижаты к коленям. Других признаков того, что она старается не паниковать, не было до тех пор, пока Фрэнк Эбботт не спросил:
— Мисс Джексон, ваш муж говорил вам когда-нибудь о завещании, которое он подписал как свидетель?
Она судорожно глотнула воздух и сказала:
— Нет.
— Вы в этом совершенно уверены?
— Совершенно… уверена… — Казалось, каждое слово стоило ей невероятных усилий.
— Он никогда не говорил вам, что располагает некоторой информацией, из которой хочет извлечь для себя выгоду?
Она с облегчением вздохнула и сказала:
— Нет.
— Он иногда выпивал?
Она кивнула.
— Вы выходили его встречать на протоку, чтобы помочь ему перебраться по камням?
Ее зрачки расширились настолько, что радужные оболочки исчезли — два черных кружочка темнели на белом лице.
Он спросил снова:
— Так вы ходили встречать его в ту пятницу, когда он утонул?
Она быстро втянула воздух и со вздохом выпустила его. Ее напряженные руки обмякли, она потеряла сознание и боком повалилась на пол.
Глава 27
В пристройку Фрэнка Эбботта сопровождал викарий, который, конечно, с большим удовольствием показал бы ему саму церковь.
— Может быть, в другой раз, когда вы будете не при исполнении, — грустно сказал он. — У нас есть список всех священников этого прихода начиная с тринадцатого века, с пятидесятого года. Помимо могилы крестоносца, необычайно хорошо сохранившейся, здесь масса интересного. Пристройку подарил церкви покойный мистер Джеймс Рэндом, правда, она выглядит слишком утилитарно, но с дороги ее заслоняет наш дом — «дом священника», а со стороны церковного двора — тополя. Это было одно из тех примитивных строений, которые замечательно удобны, но начисто лишены эстетических достоинств. Дверь была заперта, но, как объяснил преподобный Джеймс Болл, за ключом идти не придется — он висит на гвозде у крытого крыльца.