Ее охватило раскаяние. Нельзя так думать о человеке только потому, что он назойлив и несимпатичен. Эммелина ни о ком так не подумает.
От этих мыслей она перешла к той, которую сознательно отгоняла прочь, хотя все время ощущала ее присутствие. Она боялась, что стоит дать ей волю, как у этой надежды вырастут крылья, и она исчезнет.
Когда прошлой ночью они с Эдвардом возвращались из дома викария, у нее возникло странное чувство: она не знала, что последует дальше. Он ведь мог так разозлиться, что вся их дружба пойдет прахом. Он умел быть уничтожающе вежливым или молчать так, что ты почувствуешь себя на расстоянии многих миль от него. Сначала она подумала, он так себя и поведет, потому что, пока они не вышли на дорогу, он ни слова не проронил. Но потом вдруг рассмеялся и взял ее под руку. Удивительно: его смех и прикосновение подействовали на нее так, будто внезапно выглянуло солнце и запели птицы. Когда они миновали последний деревенский дом, он без слов обнял ее за плечи. Так они шли по дороге к коттеджу, а потом по тропинке к дому. Между ними, мурлыча, пробежало что-то мягкое и пушистое. Рука Эдварда слегка сжала ее плечо. На мгновение он прижался лицом к ее лицу и снова рассмеялся.
— Ты беспокойное создание.
И они вошли в дом.
Это ничего не значило, не могло ничего значить. Но он не рассердился и не ушел в себя. Он был рядом, и он не злился на нее.
Она нашла молитвенник через полчаса. Он стоял еще за одними проповедями еще более древнего викария, преподобного Натаниэля Спрагга, 1745-1785 годов. Это был трехтомник, напечатанный на пожертвования, молитвенник был заложен за него. Сьюзен смотрела на молитвенник с нарастающим страхом. Если Арнольд Рэндом не умеет лгать более убедительно, ему лучше придерживаться правды. Кто поверит в то, что умирающий полезет на верхнюю ступеньку лестницы и снимет три тяжелых тома, чтобы спрятать за ними то, что у него нет никакого разумного основания скрывать? Она не удивится, если Арнольд оставил на кожаном переплете отпечатки своих пальцев. Почему он не поставил молитвенник между викторианскими романами? Ответ напрашивался сам собой. Потому что Арнольд не хотел, чтобы его нашли. А потом вдруг захотел.
Вот какие мысли бродили у нее в голове, пока она открывала молитвенник и встряхивала его. Из середки выпал конверт, на котором стояло:
Моему брату Арнольду. Мое последнее завещание. Джеймс Рэндом.
Сьюзен знала, что оно здесь, но увидеть его собственными глазами, держать в руках! Она испытывала странное, пьянящее чувство. Она держала в руках наследство Эдварда — усадьбу с пристройками, лесами и полями, фермами, домами и сараями, деревню Гриннингз — все на одном листочке бумаги, который может мгновенно вспыхнуть от попавшей на него искры.
Арнольд не сжег его. Он ждал, как будут развиваться события. И вот вам пожалуйста: захотел вдруг, чтобы завещание нашлось. Конечно, начнутся разговоры. Эдвард будет очень недоволен. Что бы ни случилось между ним и Арнольдом, это их личное дело.
Некоторое время она размышляла, потом решительным жестом протерла полку и тома Натаниэля Спрагга, а после — молитвенник и конверт. Еще немного подумав, она вынула из конверта листок и тоже вытерла. Теперь на нем не будет никаких отпечатков, только ее собственные и свежие отпечатки пальцев Арнольда, когда она передаст ему конверт. Если кто-нибудь вздумает задавать ей вопросы, она сделает невинное лицо и скажет, ей очень жаль, если она сделала что-то не то, но на нем было столько пыли…
Она спустилась со стремянки и отправилась в кабинет.
Когда она вошла, Арнольд Рэндом повернулся к ней, оторвавшись от окна. Оттуда открывался приятный вид. По обеим сторонам гравийной дорожки кусты с ярко-красными ягодами, чуть увядшая трава, там и сям разбросанные деревья — типичный для Англии деревенский пейзаж, Арнольд смотрел, но не видел его. Он видел только холодный сумрачный день, созвучный его настроению. А обернувшись, увидел Сьюзен Вейн с молитвенником в руках. Она протянула ему молитвенник со словами:
— Вы о нем говорили?
— Дайте я посмотрю… Да, о нем. Где он был?
Она могла бы ответить: «Там, где вы его положили», но, разумеется, не сказала этого. Только чуть покраснела.
— На верхней полке, за сборником проповедей преподобного Натаниэля Спрагга.
— На верхней полке? Как странно!
Арнольд держал книгу в руках, но не открывал. Он подошел к письменному столу и положил ее. Его рука дрожала. Он стоял и смотрел на книгу. Сьюзен подумала:
«Не может решиться. Он хотел, чтобы книгу нашли, но никак не может решиться. Он не знает, идти ли вперед или можно вернуться назад. Он не знает, видела я завещание или нет». Она быстро сказала: