Стратег отшатнулся, укрылся за щитом, отразив пару ударов, нырнул вниз, подхватив первое, что в руку попалось, обломок копья, и, не обращая внимания на рану, вновь утонул в схватке.
Спартанцы умирали, но не сдавались, таща за собой в Аид десятки македонян, но те, ослепнув от ярости, не видели потерь и бились отчаянно, наказав сами себе непременно укрыть землю ковром из красных плащей.
Правая рука онемела, Тимандр почти не чувствовал ее и вынужден был отойти с первой линии. Он выбрался на небольшой бугор, позволивший ему осмотреть поле боя, и первым увидел конную лаву, переваливающую через холмы.
Менон. Явился наконец-то, бездельник, к самому концу. Не слишком торопился, мы пёхом быстрее управились. А скажет потом, что именно он решил все дело. Тимандр поморщился, зажимая рану. Щит он опустил и прислонил к ноге.
Пора заканчивать. Стратег набрал в легкие побольше воздуха и заорал:
– Гелланик! Явились фессалийцы! Давай отойдем, пусть закончат! – перевел дух и уже гораздо тише добавил, – хватит губить воинов зазря, нужно просто стоптать лаконских собак копытами.
Гелланик услышал, по рядам гипаспистов прокатилась команда отхода. Щитоносцы отхлынули, у спартанцев уже не осталось сил, подобно бойцовым псам, вцепиться зубами, и в смерти не отпуская врага.
– Ну, сдохните, твари, – процедил стратег.
Фессалийцы летели клином. А может своим любимым ромбом, отсюда не разобрать. Вот только как-то странно... Зачем взяли так круто вправо? Куда они?
– Куда ты прешь, придурок?!
От первого жеребца Тимандр увернулся, но в следующий миг что-то со страшной силой толкнуло стратега в спину и вышибло из него жизнь.
Конница врезалась в ряды гипаспистов, как тяжелый таран.
– Менон, предатель... – процедил Гелланик.
Он понял все и бросился в свою последнюю атаку, намереваясь подороже продать жизнь.
А над кровавым полем плыл в полуденном мареве торжествующий клич:
– Фессалия!
* * *
Наибольшего успеха на поле у западного устья Врат достигли Антипатр и Мелеагр. Перед ними стояли слабейшие отряды союзников: фокейцы, локры, аркадцы.
Регент, как издревле заведено у македонской знати, не отсиживался позади войск на высоком холме, взирая на битву, а самолично шел в бой и ничего, что стукнуло уже шестьдесят три года, навыков не убыло, как раз наоборот. Вот сила в руках уже не та, но педзетайрам вовсе не она нужна в первую очередь, а холодная голова[9]. Мышцы же и на смертном одре будут помнить, как нужно колоть сариссой.
Кратер на правом фланге стоял, как скала, и даже мало-помалу начал теснить этолийцев. Мелеагр выдвинулся вперед на дюжину шагов и, не желая обнажать свой правый фланг, заворачивал всю линию посолонь, попутно разрезая фалангу союзников в стыке локров и фокейцев. Последним доставалось особенно: спереди их со страшной силой теснил Антипатр, почти оторвавшийся от остальных своих войск, а в тыл прорвались гетайры и учинили там настоящую резню. Фокейцы балансировали на зыбкой грани между, еще беспокойством и уже паникой, строй их трещал по швам, глаза воинов метались, отчего продвижение македонян превращалось в легкую прогулку.
Атаку Ликурга Антипатр со своего места видеть не мог, но улавливая чутким ухом, тончайшие нотки перемен в, казалось, хаотичной какофонии, звучавшей над полем боя, он заподозрил, что на левом фланге происходит что-то неладное.
Спустя короткое время торжествующие вопли раздались за спиной пятящихся фокейцев, и по их рядам прокатилось:
– Вперед, вперед! Навались!
Действительно, навалились. Регент, хоть и не в первой шеренге стоял, почти сразу ощутил возросшее давление. Откуда силы взялись? Полководец в строю, конечно, способствует повышению боевого духа, но требуется срочно прояснить обстановку.
Антипатр покинул строй, в сопровождении телохранителей, ему подвели коня.
Эвмен с тремя десятками продромов-разведчиков, последним македонским резервом, держался позади фаланги. При нем вестовые, гипареты, сигнальщики, а так же слуги стратегов. Небоеспособный люд. Кардиец, восседавший, посреди всей этой пестроты, на серой кобыле, облаченный в мускульный панцирь и беотийский шлем с широкими, согнутыми в складки полями, с мечом на перевязи, выглядел довольно странно, особенно, если не забывать о его должности.
Начальник канцелярии был мрачен и тем самым подстегнул худшие опасения Антипатра.
– Ну что? – еще издали крикнул регент, понукая коня пятками.
9
Это действительно так. В конце похода Александра самое боеспособное подразделение его армии, "Серебряные щиты", состояло из ветеранов, многим из которых было шестьдесят лет.