На восточной стороне напротив, наемники Демарата, союзники, развили бурную деятельность, подтаскивая штурмовые лестницы. Такие готовили и на южном очаге, да только показывали в числе малом.
Башни достигли стен почти одновременно. Мемнон ждал их.
– Бей!
С сухим щелчком стреломет-эвтитон выплюнул здоровенный дротик с массивным стальным шипастым наконечником и подвязанным канатом. Стрела прошила обшивку башни, застряла хорошенько. На стене кто-то проворно взмахнул топором, выбил подпорку, удерживающую здоровую корзину с камнями, противовес рухнул вниз, натягивая канат, зацепивший гелеполу. Рывок!
Среди антигоновых механиков дураков не нашлось. Осадные башни обшиты снаружи фальшивым щитами. Крюк защитников вырвал такой щит, лишь чуть-чуть качнув башню.
– Уронить хотели! Ага, сейчас вам! Нате!
Рухнул на стену мостик и, не медля ни мгновения, ринулись в бой гоплиты.
Завертелась карусель!
Демарат одним из первых спрыгнул за крепостные зубцы. Царапнул ножную защиту чей-то клинок. Вскользь, безвредно. Укрываясь гоплоном, наемник рубил мечом, изогнутым кописом. Трещали под ударами плетеные прямоугольные щиты, одетых в шафрановые рубахи воинов-спарабара.
Лязг, треск, брань отборная, персидская, эллинская, со всех сторон.
– Азамат твоя мать ипал, сестра, брат ипал! Умри, су-у...
– Пасть захлопни, евнух! Смотри – вон говно твое в кишках!
– А-а! Азамата убили! Бей, бей их!
– Ксанф, прикрой! Н-на, баба, рожай!
– Дэвы, дэвы это! Спасайтесь!
Трусы всегда найдутся, но дрогнули лишь единицы. Проигрывая наемникам Демарата в защите, не прикрытые панцирями, спарабара-щитоносцы рубились яростно. Это были воины Автофрадата. Они не изведали горестей поражений, их дух не сломлен, число велико. Три четверти всех бойцов отдал Мемнону Автофрадат. Лица персов замотаны башлыками, одни глаза наружу. Одинаковы щитоносцы, словно близнецы, будто спарты, проросшие из драконовых зубов. Оттого казалось эллинам, что число врагов бесконечно.
Эллины завсегда превозмогали персов, сражаясь в сомкнутом строю. Здесь он невозможен и, хотя гоплиты-наемники живущие войной, не вчера взяли в руки оружие, спихнуть спарабара со стены никак не удавалось.
Картина в южном очаге наблюдалась совсем иная.
Среди воинов Гегесистрата стоял Аминта, сын Антиоха, македонянин. Его брат командовал илой гетайров и сейчас отбыл с Птолемеем в Сарды. Аминта же оказался в числе тех, кто после смерти Филиппа бежал из Пеллы, зная за собой дурные намерения в отношении Александра и боясь разоблачения. Аминта дружил с казненными сыновьями Аэропа и, в отличие от своего брата, не поверил, что Александр обойдется с ним милостиво. Прогадал сын Антиоха, да поздно теперь метаться. Врагами стали македоняне. И брат – тоже враг. Сам бы не простил такое, вот потому и от других не ждал прощения. Он примкнул к Мемнону еще в Эфесе, с ним бежал в Милет, теперь вот нетерпеливо поглаживал рукоять меча, глядя, как педзетайры внизу деловито подтаскивают лестницы.
– Готовсь! – крикнул Аминта и обнажил меч.
Наемники качнулись, отхлынули от бойниц. Что?!
Македонянин оторопело озирался по сторонам. Что происходит?
Эллины бросились к башням и лестницам, ведущим со стен вниз. Внутрь крепости, не наружу.
Что происходит?!
На этом пролете стены персов не было вообще. На других участках стены стояли и "шафрановые рубахи" и "красные колпаки", но здесь, как назло – только эллины.
Аминта оказался в одиночестве. Справа от него через кирпичные зубцы перемахнул первый воин в синем шлеме, со звездой Аргеадов на щите. За ним другой. У третьего вдоль гребня золотая полоска – лохаг.
– Ну, чего рот разинул? – насмешливо спросил начальник все прибывающих воинов.
"Это измена! Измена..."
Сердце билось, как птица в ловчей сети. Аминта сжал зубы, напрягся и присел, заученно, готовясь к схватке.
– Ты это чего? – оторопело бросил один из македонян.
– Алалалай! – закричал Аминта и бросился вперед. Голос его затрепетал, срываясь в мальчишескую пронзительность, даром, что обычно хриплый и густой, – алалалай! Алала...
– Одержимый какой-то... – пробормотал лохаг, вытирая клинок о белоснежный хитон мертвого безумца, – вперед, ребята!
– Ночью надо было идти. Торчим тут, на просторе, как посейдонов приап...
– Как пять приапов, – поправил Неарх, – кончай дед ворчать, боги за нас.
– Как бы, не за нас... – не унимался Гликон, седовласый кормчий, ловко управлявшийся с рулевыми веслами "огненного" корабля, – скажут они тебе, за кого...