Кроме, конечно, того, что именно Эдвард Рэндом обнаружил тело.
Потом инспектор прошел в комнату Клариссы Дин. Довольно темную и мрачную — слишком много в ней было мебели. Сундук покойной под окном, одежда в большом комоде из красного дерева и в глубоком платяном шкафу. Он быстро осмотрел ее — пара костюмов, шерстяное платье, яркий пеньюар, легкое кокетливое белье — белье молодой женщины. В пустом сундуке лежал только чемодан, тоже пустой. В левом верхнем ящике комода нашлись блокнот, пачка конвертов и перьевая ручка. Писем там не было.
Проходя во второй раз мимо старомодного камина, он заметил, что за решеткой что-то белеет. Он встал на колени и достал смятый листок бумаги. Разворачивая его с величайшей осторожностью, инспектор заметил, что он не только смят, но и порван. Он был запачкан сажей, которая, должно быть, сыпалась из дымохода, но тем не менее ясно можно было разобрать напечатанные на листке строки:
Хорошо, давай все уладим. Сегодня я возвращаюсь поздно. Встречай меня на том же месте. Скажем, в половине десятого. Раньше я не смогу.
Бумага была разорвана там, где стояла подпись, состоявшая из двух букв. Первую разобрать было трудно, потому что порванный край потемнел от сажи. Ясно можно было различить только поперечную линию посередине, поэтому это могла быть любая из букв «А», «Е», или «Э». Вторая буква могла быть буквой «Р».
Глава 19
Все утро Сьюзен сражалась с пылью и с викторианскими романами. И того и другого было невероятно много. Все сочинения миссис Генри Вуд[2], включая не менее трех экземпляров «Ист Линн». Нашумевший роман, выжавший из публики немало слез. Но куда их целых три-то! Там стояли и сочинения Шарлотты М. Иондж[3], которую так любила тетя Люси и чьи описания больших викторианских семей сама она считала очень увлекательными. Здесь были первые издания, их, видно, много раз перечитывали. Она вспомнила, что когда-то слышала, как в Крыму, где свирепствовали болезни и смерть, сильные мужчины оплакивали несчастного наследника Редклифов, умершего во время своего медового месяца.
Несмотря на трагичность описываемых событий, превратности судьбы этих семейств действовали успокаивающе. Люди, которые умерли в этих романах, все равно не дожили бы до сегодняшнего дня. Люди, которые остались в них жить, живы и поныне. Сьюзен ловила себя на том, что читает то одну, то другую страницу, прячась от мыслей о Клариссе Дин, которая утонула в протоке этой ночью. Сьюзен не очень хорошо ее знала и не очень ей симпатизировала. Нет, она совсем ей не симпатизировала. Но она думала просто о девушке из Гриннингза, которую убили, если, конечно, она сама не бросилась в воду.
И возникал леденящий страх. Ведь именно Эдвард нашел тело…
И она вновь продолжала вчитываться, стараясь забыть о Клариссе Дин. Эдварда весь день не было. Сьюзен и Эммелина вместе поели. За ленчем они обсуждали, куда пристроить котят Амины, этот вопрос давно уже назрел.
— Конечно, я бы с удовольствием оставила их у себя, но если Арнольд решил нас выгнать…
— Дорогая, но это же невозможно! У вас уже одиннадцать кошек!
Эммелина задумчиво посмотрела на нее.
— Одиннадцать? Никогда не могла сосчитать их.
— Да, одиннадцать, и не успеете вы сосчитать этих, как скоро появятся очередные котята. Думаю, в усадьбе одного возьмут, и миссис Александер говорила, что ее невестка в Эмбанке тоже возьмет одного, только хорошенького.
— Они все хорошенькие, — с нежностью сказала Эммелина. — У Амины всегда такие. Мне кажется, я не смогу с ними расстаться. Арнольд больше со мной не разговаривал об отъезде, так что, может, он просто погорячился. Джонатан мне всегда говорил, что он скор на решения — старается подстегнуть себя, доказать самому себе, какой он сильный и суровый. Но на самом деле он совсем не такой. Мой дорогой Джонатан разбирался в людях, а Арнольд — его брат, так что он знал его очень хорошо. Наверное, сказав, что я должна уехать, он вновь пытался обмануть самого себя. Думаю, это мой заросший сад так на него подействовал и кошки, а главное, приезд Эдварда. Знаешь, Сьюзен, мне показалось, он почему-то боится Эдварда. Конечно, в деревне все говорят, что он должен был выделить Эдварду хотя бы часть наследства, может быть, поэтому он так нервничает. Но он поспешил уйти; когда я спросила его, почему он боится приезда Эдварда, он быстренько ушел.
Сьюзен удивилась.
— Боится?
— Да, мне так показалось. Может быть, когда я его так спросила, он понял, что делает что-то не то. Люди еще больше ополчатся на него, если он меня выгонит. Я надеюсь, сейчас он уже одумался. Поэтому я все же смогу оставить котят у себя. Правда?
Они говорили о чем угодно, кроме Клариссы Дин.
В два часа Сьюзен вернулась в усадьбу. Она наткнулась на ужасную книгу — о человеке, которого отправили на каторжные работы в Австралию. Книга называлась «В обмен на жизнь», и, просматривая ее, она испытала чувство, будто выпустила на волю ураган сил зла. Ей понадобилось время, чтобы загнать их обратно.
С викторианскими романами в целом было покончено, хотя имелись еще разрозненные томики, рассеянные по разным полкам. Она встала на лестницу и начала исследовать верхние полки и попала в восемнадцатый век. Подшивки «Спектейтора»[4] и «Рэмблера»[5], «Путешествия Гулливера» в полном издании. Словарь Джонсона[6] и первое издание «Расселаса»[7]. Это, должно быть, ценные книги, но она не могла определить их стоимость. Если Арнольд Рэндом захочет, она могла бы написать близкому другу профессора, у которого был антикварный книжный магазин, и выяснить точно.
Она продолжала выискивать ценные экземпляры и заносить их в список.
Около четырех часов она спустилась с лестницы и отправилась на поиски Арнольда. Она нашла его в кабинете: сидя в большом кресле, он читал газету. Он, казалось, был рад видеть ее. Сказал, что не собирался продавать книги, но, если среди них есть ценные, неплохо бы знать об этом. Их как-то оценивали, когда страховали имущество, но оценка эксперта — совсем другое дело.
Сьюзен начала говорить:
— Я не эксперт, но, если хотите, могу составить список и послать его эксперту…
И тут распахнулась дверь, и Дорис Дикон объявила:
— Мисс Блейк…
На этот раз мисс Дикон удалось достичь двери первой, но для этого ей пришлось почти бежать.
— Проходит мимо, даже не замечая, — жаловалась она матери вечером. — В лучшем случае: «Не беспокойся, Дорис, я знаю дорогу!» Но я-то, в отличие от нее, знаю, как мне положено себя вести; я подошла первая и впустила ее в дверь. Мистер Арнольд аж с лица спал, когда ее увидел. Он разговаривал с мисс Сьюзен о книгах, которые она разбирает, и они оба не слишком обрадовались.
— Мисс Милдред этим не смутишь, — убежденно заметила миссис Дикон.
Арнольд Рэндом сидел лицом к двери. Он следил за тем, как она открывалась, и в нем зрело ужасное предчувствие. Милдред! Что ей на этот раз понадобилось? В глазах у него помутилось. Он уже ничего не понимал.
Милдред Блейк вошла в комнату, напряженно вытянув шею, чуть крючковатый нос, длинное желтое лицо, глаза смотрят пристально, не мигая. Стервятник — вот на кого она была похожа, на это ужасное существо, срывающее мясо с костей. Он вспомнил, что когда-то чуть не женился на ней, и от этой мысли ему стало еще хуже.
В руках у нее была знакомая черная книга для поборов. Она сказала:
— Мне надо поговорить с вами, Арнольд.
В присутствии Сьюзен не нуждались, о чем свидетельствовал легкий кивок в ее сторону. Сьюзен всегда считала мисс Милдред настоящей мегерой, и ей стало жаль Арнольда Рэндома, но остаться было нельзя. Она сказала:
— Отложим до другого раза, мистер Рэндом, — и вышла.
Мисс Милдред уселась, Арнольд, поднявшийся ей навстречу, продолжал стоять.
— Что вы хотите, Милдред?
Ее улыбка ужаснула его.
— А вы не догадываетесь?
— Конечно нет.
Она положила книгу на колени.
— Вы, должно быть, очень довольны.
Так оно и было. Но ему не хотелось, чтобы об этом говорили вслух. Сначала он чувствовал облегчение, которого только стыдился. Но сейчас это чувство прошло. Услышав замечание мисс Блейк, он внутренне подобрался и очень холодно ответил:
3
Иондж Шарлотта М. — английская писательница XIX в., автор большого количества исторических и религиозных романов
6
Словарь английского языка С. Джонсона (изд. в 1750 г.) давал точное значение и историю употребления писателями каждого слова