Мисс Силвер тут же откомментировала, как это все ужасно, и добавила, что очень надеется, что эта трагедия окажется просто несчастным случаем.
Большего и не требовалось, чтобы мисс Ора разразилась бурным потоком слов. Эдвард Рэндом, его странное исчезновение…
— Все думали, он умер, а он просто исчез. И никаких объяснений ни мачехе, ни дяде. Я сама узнавала у Эммелины Рэндом, а она рассеянно так посмотрела на меня, иногда кажется, что она витает в облаках, и сказала, что и не думала расспрашивать. Согласитесь: только глупенькой дурочке придет в голову флиртовать с человеком, у которого такое сомнительное прошлое. А характер у него — хуже не бывает! В тот день, когда он объявился, я окликнула его из окна. Он вышагивал по улице с таким видом, как будто все вокруг принадлежит ему, и смотрел так надменно — именно так он смотрел, самое точное слово. Окликнула и говорю: как, должно быть, приятно вернуться, потом спросила, когда он зайдет ко мне, расскажет, где он был и что делал. И что, по-вашему, он мне ответил?
— Молодые люди иногда очень нетерпеливы, — заметила мисс Силвер.
Мисс Ора энергично встряхнула белыми локонами.
— Нетерпеливы? Да он посмотрел так, будто хотел зарезать меня, рявкнул: «Вам будет неинтересно» — так и сказал! — и прошел мимо. После этого я могу поверить чему угодно, какие бы ужасы о нем ни рассказывали!
Руфь Болл почувствовала, что краснеет. Джон не одобрил бы таких разговоров, а мисс Силвер только поощряет их — это очевидно. Но что поделаешь? Джон всегда говорит: «Твоего присутствия должно быть достаточно, дорогая, чтобы таких разговоров не было». Конечно, он прав, но действенно только присутствие его самого. Она не настолько хороша, все, что ей остается, это чувствовать себя неловко и краснеть. Мисс Силвер заметила ее смущение и в душе посочувствовала ей. Но мисс Оре не только надо было дать выговориться, надо было всячески поощрять ее словоохотливость. За десять минут, прошедших до того, как принесли чай, мисс Силвер уже все узнала о долгах Джонатана Рэндома и кошках Эммелины.
— Просто мания! И в конце концов это негигиенично! Эти котята бегают везде, где им заблагорассудится! Моя сестра сказала Арнольду Рэндому, а она на него имеет большое влияние, они старинные друзья, когда-то могли стать больше, чем друзьями, но так и не стали… О господи, на чем я остановилась?.. Да, она прямо сказала, Милдред всегда откровенно говорит то, что думает, сказала, что надо выставить Эммелину и привести все в порядок.
Тут Руфь Болл просто не смогла не вмешаться:
— Но это же невозможно, мисс Блейк! Она же вдова его брата!
Мисс Ора посмотрела на нее безмятежными голубыми глазами. Ее совершенно не волновало, что другую женщину выгонят из дома, — главное, что ей лично ничего такого не грозит.
Она любезно ответила:
— Кажется, он уже это сделал.
Руфь пришли в голову строки из псалмов о сытых, заключенных в оболочку из жира. Так говорил Давид, так написано в Библии. Она не могла не вспомнить слова Давида, глядя на безмятежное лицо Оры Блейк, не могла, хотя Джону не понравилось бы, что она так подумала об одной из его прихожанок. Она с негодованием посмотрела на мисс Ору. Но та сделала вид, что не замечает ее взгляда.
— Я так вам обеим благодарна, что вы пришли ко мне. Я уже давно не выхожу из дома, поэтому, мне кажется, так страшно ходить по темноте. Боюсь, к тому времени, как вам нужно будет уходить, совсем стемнеет. Такой пасмурный вечер. А на улице никакого освещения — это один из минусов жизни в деревне.
Мисс Силвер улыбнулась.
— Мне темнота не страшна. У меня есть хороший фонарь.
Мисс Ора кивнула.
— У нас тоже есть фонарь, я им, правда, сама не пользуюсь.
В этот момент в комнату вошла мисс Милдред с маленьким, довольно грязным лакированным подносом, на котором стоял заварной чайник и тяжелый викторианский кувшин с горячей водой. Когда она поставила поднос и за руку поздоровалась с миссис Болл и мисс Силвер, ее сестра решила продолжить разговор:
— У мисс Силвер хороший фонарик, Милдред. Я как раз говорила, что и у нас есть фонарь.
— Фонари есть у всех деревенских, — сказала мисс Милдред в своей обычной мрачной манере. Мисс Силвер кашлянула.
— Вы часто выходите из дома по вечерам?
Вопрос предназначался мисс Милдред, но за нее ответила мисс Ора:
— Очень редко. Только в церковь и по пятницам на вечер в доме викария. После войны здесь нет никаких развлечений, у людей нет на это денег. Все говорят, какие приятные вечера устраивает миссис Болл. Мне бы очень хотелось побывать на них, — она приветливо улыбнулась миссис Болл. — Милдред всегда на них ходит, даже не припомню, когда она пропустила хоть один. Кроме, конечно, прошлой пятницы, когда мы все решили пораньше лечь спать. У мисс Дин болела голова, по крайней мере, она так сказала, но оказалось, что это был только предлог, чтобы убежать на встречу с тем, кто ее и убил. Нетрудно предположить, кто это был!
Мисс Силвер сказала:
— Бедняжка! И вы даже не слышали, как она выходила из дома?
— Нет. У Милдред тоже болела голова. А я сама рано ложусь, доктор Крофт говорит, это очень важно. Так что мы хотели пораньше лечь спать, но в результате так и не уснули. Когда пришел доктор и сказал, что мисс Дин утонула, мы были в шоке. Мы ведь даже не знали, что она выходила из дома! А когда нарушают первый сон, так трудно опять заснуть.
Во время разговора мисс Милдред капнула по три капли молока в каждую чашку и разлила слабенький желтоватый чай. Она хранила мрачное молчание, но за это ее трудно было винить. Разумеется, манеры у нее не из приятных, но ведь и жить с такой сестрой очень утомительно.
Размышляя об этом и глядя на кутающуюся в бледно-розовую шаль мисс Ору, Руфь Болл невольно вспоминала розовое бланманже, которое подают на детских утренниках, бесформенное и желеобразное. Потом она взглянула на мисс Милдред — та сегодня просто превзошла себя. Даже не подумала сменить свое кошмарное серое платье, заношенное чуть ли не до дыр. Сзади юбка была сильно помята, на ней и на манжетах видны были свежие пятна, или это старые стали более заметными при ярком свете. Он хорошо освещал и ее руки, которые словно бы давно не мыли. Она разливала чай, не выказывая ни малейшего радушия, и вмешалась в разговор только после очередного замечания сестры о том, что только смельчаки могут спокойно ходить по темноте.
— Было бы лучше, если бы люди сидели дома. Когда девушки убегают на свидания с молодыми людьми и расхаживают с ними по темным закоулкам, неудивительно, что случаются всякие истории. И то, что кого-то из них убивают, ничуть меня не удивляет.
Мисс Силвер посмотрела на нее простодушным взглядом.
— Вы имеете в виду эту несчастную мисс Дин? Вы думаете, она пошла на свидание?
Мисс Милдред двинула в ее сторону тарелку, на которой лежал хлеб с маслом, и сказала предельно осуждающим тоном:
— Я думаю, она пошла на свидание к Эдварду Рэндому. Она за ним бегала с самого своего приезда сюда. Это всем бросалось в глаза.
Мисс Ора вздохнула.
— Конечно, еще не доказано, что он убил ее.
Милдред Блейк угрюмо на нее посмотрела.
— Я и не говорю, что он это сделал. Поговорим о чем-нибудь другом. Не хотите ли хлеба с маслом, миссис Болл? Слышала, к вам перебралась Анни Джексон. Ну, как она? На похоронах она выглядела очень странно.
Руфь Болл сжала губы и была очень благодарна мисс Силвер, которая избавила ее от необходимости отвечать:
— Бедняжке выпало пережить такое несчастье. Она все еще в шоке.
Мисс Милдред пила обжигающе горячий чай, в который не добавила ни молока, ни сахара.
— Я знаю ее много лет, — сказала она, — еще с тех пор, когда она работала у мисс Люси Вейн. Я всегда чувствовала, что ей немного надо, чтобы тронуться рассудком. Ее отец пас коров в имении Берлингэма. Он пил и бил свою жену. У всех детей были нелады с головой. Будь у Анни голова на месте, она ни за что не вышла бы за этого бездельника Уильяма Джексона. Люси оставила ей пятьсот фунтов, он, конечно, на них и польстился.
Чай был жидким, масло оказалось маргарином, на блюде с домашним печеньем еще лежал неразрезанный, кусок фруктового пирога, молока было мало, а в большой викторианской сахарнице, в которую помещалось больше фунта, белело всего шесть кусочков. Зато на сплетни здесь не скупились, они лились рекой.