Макс помнил ещё из прошлой жизни, что в январе 1965 года прошла смена руководства ЛО СП: его возглавили Даниил Грани и Михаил Дудин. Пьющие же товарищи, ранее бывшие в руководстве, отошли от дел. В частности, руководитель отделения Александр Прокофьев: алкоголик и антисемит, с которым постоянно удачно решал свои вопросы Макс. Поэтому он прикладывал максимальные усилия, чтобы именно до 1965 года вступить в Союз писателей СССР.
На всех этапах перед голосованием при приёме в члены этой организации собиралась партийная группа, которая решала: является ли кандидат идеологически выдержанным товарищем, достойным занять место в Союзе писателей. Член этой организации получал очень большие привилегии, и в неё не допускали случайных людей. Главное: проявить соответствующие качества, позволяющие полностью использовать эти привилегии.
И у него получилось: имея две официально изданные книги: повесть и роман, он по рекомендации председателя правления ЛО СП товарища Прокофьева весной 1964 года был принят в Союз писателей.
Евгений Шварц, известный писатель и драматург, характеризовал писательскую организацию Ленинграда в предшествующее этим событиям время так: «Наше отделение союза похоже на Азовское море или Меотийское болото, как называли его древние. При небольшой величине, отличается оно сильными бурями, а в тихие дни идет незримое глазу болотоподобное человекоубийство. Не в переносном, а в прямом смысле. Физически, правда, не приканчивают, но подготовка к этому акту проводится со всей бессовестностью, со всей озлобленностью, на какую способны неудачники. И ты чувствуешь эту незримую работу, придя в союз, как чувствуешь сырость, подойдя к трясине».
Макса совершенно это не смущало: главное, он стал членом Союза писателей. Теперь для него стало совершенно необязательно поступить на учёбу в специализированный ВУЗ, подготавливающий писателей. Вполне достаточно просто получить высшее образование, в том числе и по специальности филология. Это значительно упрощало его дальнейшее существование: не надо было менять университет, переезжать в другой город и т. п. В Ленинградском университете он уже обжился, завёл нужные знакомства. Да и имеющаяся поддержка мэтров писательского мастерства Ленинграда позволяла с оптимизмом смотреть в будущее.
Макс закончил первый курс университета без троек, получил стипендию и с чистой совестью ушёл на каникулы. Деньги были, и он решил отдохнуть месяц на Чёрном море: год был для него очень тяжёлый, важных дел было сделано немерено, душа требовала отдыха. Оставалось только решить: куда ехать? В отделении СП Ленинграда ему предложили только бесплатную горящую путёвку в дом отдыха на Заливе. Дом отдыха был самым обыкновенным, не для писателей. На Заливе Макс и так был частым гостем и провести ещё там три недели совершенно не хотелось. На его просьбу поискать какие-либо варианты на Чёрном море ему ответили, что у них имеется бронь в гостиницу Геленджика, оформленная как путёвка в дом отдыха. По этой путёвке предоставлялось только койка в многоместной палате с питанием по талонам. Практически гарантировались только ночёвки в гостинице со сменой постельного белья один раз в неделю. От этой путёвки отказались все члены СП и даже его штатные работники. Путёвка была на две недели с одиннадцатого июля. Он подумал и согласился. Тем более, что ему в конце 1963 года исполнилось восемнадцать лет, он стал взрослым человеком по всем существующим в это время нормам и мог самостоятельно принимать любые решения.
«Поживу в гостинице. Не понравится — уеду куда-нибудь в другое место. Всё же, гостиница расположена в Геленджике, а там скучно не будет: бывал в этом городе раньше в прошлой жизни я много раз. Тем более, что надо проверить одно место в Краснодаре. Это недалеко от Геленджика. Может быть, удастся совместить отдых с некоей приятной находкой. Решено! Еду на Чёрное море! Единственное, о чём я должен позаботится, это о наследстве. Мало ли, что со мной может случиться! С комнатой, конечно, ничего не выйдет, но вот деньги на сберкнижке надо поделить пополам между мамой и Татьяной Викторовной. Решено: иду к нотариусу и пишу завещание, о котором сообщаю им обоим.»
Добираться до Геленджика удобнее всего было через Краснодар, куда имелся прямой авиарейс из Ленинграда. Конечно, можно было ехать и на поезде, но как только он представил, что почти двое суток придётся провести в плацкартном вагоне в тесноте и жаре, так как свободные места оставались только такие и билеты можно было достать только на них — отправился в авиакассу. Но и в ней билетов не было. Пришлось опять обращаться в отделение СП и просить помощь, иначе к моменту начала действия путёвки до Геленджика добраться не удавалось. Там помогли, так как у них оставалась квота на бронь авиабилетов, а на железнодорожные билеты квота уже была израсходована.