Через два часа он очень сильно устал и уже только механически повторял ранее приведённые доводы. Радовало только одно: оба сознания уже слились достаточно для того, чтобы Макс в разговоре с представителем службы безопасности мог уверенно оперировать IT-ишными терминами, что сильно раздражало его собеседника.
Сотрудник службы безопасности совершенно не выглядел уставшим и продолжал допрос ни на йоту не отступая от ранее принятой линии. Чего он добивается от Макса тот совершенно не понимал.
«Из своей прошлой жизни я знаю, что израильтяне никогда не стремились пропускать в свою страну женщин-гоек, блюдя чистоту расы: вдруг женщина „залетит“ от чистокровного еврея и в результате на свет появится очередная полукровка. Но почему не пускают меня? Я что, рожать могу? Или этот сотрудник службы безопасности ярый русский националист? Теперь мне стало понятно, почему мои знакомые студентки, посетив Израиль по туристической визе и пройдя такие беседы с представителями властей Израиля становились ярыми антисемитками!»
Хорошо хоть у Макса хватило ума не делиться с этим субъектом своими мыслями.
Через три часа допрос был прерван на пятнадцать минут, после чего продолжился в том же ключе ещё в течение трёх часов. Поскольку самолёт прилетел в Тель-Авив в два часа ночи, то эта беседа, если её так можно было назвать, продолжалась всю ночь.
Закончилась она тем, что визу ему вместо трёх месяцев выдали только на месяц и предупредили, что, если он задержится с вылетом хоть на один день — больше его в Израиль не пустят никогда в жизни.
Выйдя в зал прилёта пассажиров, где его встретили тётя и дядя, также проведшие всё это время на ногах и в волнении от незапланированной задержки племянника, он в двух словах рассказал им о продолжавшемся несколько часов непрерывном ночном допросе, на что получил ответ:
— Если бы ты приехал в гости к евреям-родственникам, то тебя бы промурыжили не более четверти часа! Не бери в голову — пусть это будет самое плохое, что может с тобой случиться здесь. Поехали к нам в Калансуа (район около Тель-Авива, где проживают преимущественно арабы), позавтракаешь и ляжешь спать: тебе нужен отдых! А все остальные проблемы я буду решать вместе с твоей тётей и уже без тебя, — сказал дядя.
Поселили Макса в отдельную квартиру на первом этаже четырёхэтажного дома, принадлежащего семье дяди. Как он понял — это была квартира для гостей, состоящая из спальни, гостиной, кухни, ванной и туалета, имевшая отдельный вход. На втором этаже была квартира, где проживали дядя с тётей, на третьем — квартира, где жила семья их старшего сына, на четвёртом — семья младшего сына.
Приняв душ и позавтракав, Макс тут же завалился спать, оставив все дела на завтра: настолько он устал и изнервничался за прошедшие сутки.
На следующее утро у него состоялся разговор с тётей, во время которого были оговорены вопросы проживания в доме.
— Я понимаю, что кое-какие порядки у нас тебе могут не понравиться, но и ты должен понимать, что в этом доме проживают шестеро взрослых и четверо детей разного возраста, которые привыкли к определённому стилю жизни и изменить который им будет очень неудобно даже на три месяца, — начала разговор тётя. — Конечно, никто тебя ни ругать, ни делать особые замечания не будет, но мнение о тебе будет составлено соответствующее. Поэтому я расскажу тебе о принятом порядке жизни в нашем доме.
Разговор продолжался около часа и Макс был очень рад этому: сколько бы он мог наделать глупых ошибок, задеть религиозные чувства арабов, обидеть и получить в ответ негативную реакцию, если бы этого разговора не было. Причём требования были вполне вменяемыми, необременительными и легко выполнимыми.
«Главное, что я вынес из разговора с тётей: могу жить, как хочу, как привык дома. Не надо только никому давать советов как можно и нужно делать то или иное дело лучше, чем делают они сами. Не надо ввязываться в религиозные споры и обсуждать религиозные каноны. Если возникнет в чём-либо потребность или я не буду знать, как поступить в незнакомой ситуации — лучше сначала проконсультироваться с тётей, а, если её нет поблизости, отложить этот вопрос до её появления. Вот и всё!