Отец обозвал ее беспутной, грешной девкой, но все же пришел на поспешно организованную свадьбу, а его полуприкрытые глаза подозрительно блестели — словно от слез.
Анита не знала, что удерживало Инез от возвращения к отцу — стыд или его запрет. Однажды любопытство подвигло Аниту спросить мать об этом, но никакого ответа она не получила. Вместо этого ей было велено продолжать учить гаммы.
Она помнила, как взбиралась на старый табурет у фортепиано, помнила и ощущение холодных клавиш под пальцами. Вскоре мысли вытеснялись мучительно подбираемыми нотами. Даже тогда, мучая музыку, Анита любила ее. Может быть, когда-нибудь она и вернется к занятиям. Но было потеряно слишком много времени, чтобы наверстать даже выученное когда-то; да и в любом случае у нее уже не было прежних амбиций и стремлений. Но музыка еще может стать ее профессией — скажем, если, она решит работать преподавателем.
Потом Анита уснула. Наверное, она очень устала, потому что проспала все время, отведенное для сиесты, и прихватила еще несколько вечерних часов. Когда Анита наконец открыла ставни, небо уже не полнилось желтым сиянием, излучая мягкий, угасающий свет, а горизонт был окрашен в цвета заката. Анита почувствовала себя не просто отдохнувшей, но прямо-таки родившейся заново.
Внезапно зазвонил телефон на столике у ее кровати. Когда она подошла, чтобы снять трубку, ее каблуки громко зацокали по кафельному полу. Думая, что это Эдвард, который решил справиться, когда она будет готова, Анита первая сказала:
— Мы можем пойти купить мне зубную щетку. Я уже одета. И даже обута.
— Да? В обе туфли? Я очень рад это слышать. Значит, вашей ноге уже лучше.
— Да. Почти. Но это… не Эдвард?
— Нет.
Это «нет» прокатилось по ее жилам, словно глоток хорошего вина.
— Фелипе? — Должно быть, он улыбнулся, слушая ее голос, потому что к узнаванию в нем примешался восторг.
— Я звонил, чтобы справиться о вашем здоровье, но, может быть, мне будет позволено сопроводить вас по магазинам? Вы говорите, вам нужна зубная щетка?
— И многие другие вещи.
— Не стану спрашивать какие.
— Я бы вам не сказала, если бы даже вы спросили. Мне очень жаль, но сопровождающий у меня уже есть.
— Конечно, Эдвард?
— Да, Эдвард.
— В таком случае, adiós[3].
— Adiós, — ответила она с легким сожалением.
— Эдвард, почему ты захотел поехать на Лехенду?
— Я не хотел. Это ты хотела.
— Нет, Эдвард. Ты тоже хотел.
Он улыбнулся ей поверх ободка своего бокала и пригубил испанского вина.
— Возможно, — признался он.
— Значит, признаешься.
— Не столь определенно. Хотя…
— Продолжай.
— Ну, не могу сказать, что Инез не подогрела в свое время мой интерес. Она хорошо умела предаваться воспоминаниям, ты же знаешь, и так живо описывала свой дом, что мне порою казалось, что и я тоже там жил. Когда же я приехал сюда, то понял, что вернулся в любимое место.
— Да, понимаю. У меня тоже было такое чувство. Только смутное.
— А потом, думаю, я бы все равно познакомился с этим островом, даже если бы Инез не рассказывала мне о нем. Это как недостижимая мечта, живущая в сердце каждого. А почему? Почему недостижимая? Почему человек не может воспользоваться своими знаниями и материальным положением, чтобы подарить людям их потаенную заветную мечту?
— Эдвард, мне нет дела до твоих меркантильных интересов. Скажи, что у тебя на уме? — спросила Анита, но уже поняла, что у него на уме. — Плавник еще не показался над водой, но, похоже, он был одной из тех акул, о которых говорил Фелипе.
Эдвард так неожиданно хлопнул Аниту по руке, что она даже подпрыгнула.
— Востребуй виллу Каса-Эсмеральда! Отправь арендатору извещение о прекращении аренды. И пусти наконец в дело свое наследство.
— Может быть, дом расположен в неподходящем месте, — еще пыталась защищаться Анита. — Если ты хочешь превратить его в отель…
— Именно этого я и хочу. Да и расположен он просто великолепно. Ты сама об этом прекрасно знаешь.
— Я не могу в спешке решать такие важные дела. Это все так неожиданно.
— Ты хочешь сказать, что самой тебе в голову такая мысль не приходила?
— Нет. — Но на ее щеках выступил предательский румянец. Даже еще не видя своего дома, Анита гордилась тем, что стала его владелицей. Она увидит Каса-Эсмеральда и, возможно, захочет там жить. А как же содержать дом без всяких средств? Если бы у нее была секретарская подготовка, она смогла бы поискать работу в одной из больших экспортных компаний. Может быть, ее нанял бы Клод Перриман. Остров экспортировал сахарный тростник, бананы, картофель, вино и фрукты. Ее знание английского могло бы очень пригодиться, потому что Великобритания была одним из главных партнеров, и Анита вполне могла бы заработать себе на жизнь. Но даже Клоду Перриману не нужна недоучившаяся пианистка.