— А пока вы остаетесь в одиночестве, — сказал Джон, — совсем один, как только уйдет последний поезд, начальник вокзала отправится к себе в деревню.
Мистер Баттеркап вздрогнул — один!
— Вот что значит зарабатывать в этой дыре на востоке, — скривился он, — лучше было бы устроиться в Маргейте или Фолькстоуне.
— Но дела шли неплохо, — тихо возразил Джон, похлопывая по карману с тугим бумажником.
— Да-а, — согласился мистер Баттеркап.
Далеко за горизонтом жалобно просвистел локомотив.
— У вас еще есть время. Еще виски?
— Последнее, мистер Баттеркап, в моем возрасте не очень-то побегаешь за поездами.
Мистер Баттеркап остался один в пустом темном холле. Прекратился даже стук молотка.
Он видел, как медленно тают под приливными волнами песочные замки, построенные утром детьми Сталкера. Пустой безрадостный пляж под пронзительным ветром.
«Ко-нец, ко-нец», — проскрипел бекас, улетавший с соседнего пруда.
— Сезон, сезон, — добавил мистер Баттеркап, пытаясь доказать дюжине плетеных кресел, что он еще может шутить.
Но ни бекас, ни дюжина кресел не воздали должного состоянию его души.
Глянув в сторону вокзала, он увидел отчаянно бегущего человека.
Призыв локомотива подстегнул запоздавшего пассажира, и он припустил пуще прежнего, размахивая руками, как марионетка на ниточках.
Мистер Баттеркап хихикнул от удовольствия.
— Мистер Винджери опоздал на поезд. Но так ли это смешно?
Телефонный звонок оборвал его ворчливую радость. Звонил служащий электростанции, который предупреждал об отключении тока, поскольку сезон закончился.
— Но я еще здесь, — возмутился мистер Баттеркап.
— Продолжаете работать в одиночестве? — хохотнул служащий.
— Делаю что хочу, — разозлился хозяин гостиницы.
— Конечно, мы тоже. Я же не идиот крутить динамо-машину ради вашего карманного фонарика?
— Карманного фонарика! Карманного фонарика! — возмутился мистер Баттеркап, который развесил в ресторанном зале электрические гирлянды.
— Еще бы! Карманный фонарик, растяпа!
Новый голос вмешался в разговор, голос начальника вокзала.
— Алло! Алло! Телефонная связь прекращается. Вокзальная контора и телеграф закрываются.
— Он собирается отключить электричество, — возмутился мистер Баттеркап.
— А мне все равно, — проворчал железнодорожник. — Здесь нет ночной службы, к тому же вокзал освещается ацетиленовыми лампами. Я тоже отключаю.
Мистер Баттеркап лишился части флегматичного достоинства хозяина гостиницы и сравнил обоих собеседников с некими предметами сангигиены.
— Сэ-э-эр, — завопил начальник вокзала, — вы оскорбляете чиновника, вы, торговец горячей воды!
— Водная тварь! Соленая треска! Червяк для наживки! — разозлился электрик, который по воскресеньям отдавал все время рыбалке.
Обширный словарь грязных ругательств еще некоторое время несся по проводам, потом оба служащих в унисон пожелали мистеру Баттеркапу поскорее убраться с морского курорта в Лондон или в ад, если не хочет, чтобы на его белых фланелевых брюках остались грязные следы ботинок солидных размеров.
Несчастный владелец гостиницы услышал еще, как электрик предложил железнодорожнику разогреть паровозный котел, потом захватить его за компанию, чтобы подходящими инструментами искромсать этого каналью-хозяина, а начальник вокзала выразил сожаление, что не имеет подходящих инструментов. Затем оба сотоварища договорились встретиться в любимом кабачке, где подают чудесный эль, отличное виски и вкусную жареную рыбу.
Мистер Баттеркап взял пару зеленых стеариновых свечей, торчащих в подсвечниках пианино, сотворил из бутылки из-под лимонада подсвечник и печально нацедил себе стакан виски.
Бледно-жемчужные всплески сорвались с последних лучиков света на западе.
Склоны дюн и остатки тумана тьма использовала для возведения в воздухе величественных храмов.
Пламя свечи колыхалось из стороны в сторону, погружая в опасную тень самые далекие уголки холла.
И вдруг кто-то толкнул дверь и со вздохом уселся в одно из плетеных кресел.
Мистер Баттеркап недоверчиво глянул на посетителя.
В глубине души он принял человека за одну из теней, бесцеремонно скользящих в пустом холле, но новый унылый вздох, доказал, что кресло действительно занял человек.
Свеча позволила ему рассмотреть гостя, только когда он оказался в двух шагах от него.