При этом можно обнаружить, что даже восточные родители зачастую болезненно относятся к воспоминаниям своих детей о предыдущих жизнях. Индийцы верят, что детям вредно, а возможно, даже смертельно опасно не только вспоминать, но даже упоминать о них. К тому же родителям часто не нравятся эти воспоминания, например, если дети бедных родителей вспоминают жизнь, проведенную в роскоши, и начинают предъявлять несоизмеримые с действительными возможностями требования, что обижает настоящую семью. Бывает, члены семьи предыдущей личности волнуются, что родственники ребенка могут использовать их финансовое положение, и неохотно идут на сотрудничество с теми, кто проверяет воспоминания. Иногда отождествление детей с их воспоминаниями настолько сильно, что они, встречая жесткое сопротивление со стороны даже нежных родителей, начинают полностью отрицать свою настоящую семью. А если ребенок вспоминает о том, что он в предыдущей жизни был убийцей или какой-нибудь другой отвратительной личностью, родители редко выражают желание обсуждать такие утверждения.
Дело в том, что даже в принимающих реинкарнацию культурах у людей может быть множество причин занимать негативную позицию по отношению к объявленному возрождению. Например, в ряде исследованных случаев 27 % матерей и 23 % отцов принимают меры подавления воспоминаний своих детей, часто прибегая к насилию[40].
Если эти рассуждения помогут всерьез воспринять случаи в восточных странах, нам не придется далеко ходить за объяснениями, почему так мало достоверных свидетельств в западных. Исследователи могут изучать только те случаи, которые представлены их вниманию, тщательно “просеивая” их, чтобы найти несколько, которые будут документально подтверждены. В культурах, где ни религиозные, ни научные институты не поддерживают веру в реинкарнацию, родители маленьких детей, начинающих говорить о “другой жизни”, не принимают их заявления всерьез. Следовательно, такие воспоминания будут рассматриваться либо как эксцентрические выходки, либо, что еще хуже, как проявление патологии. Никакие объяснения не помогут склонить родителей к поиску иной причины поведения детей, особенно если относительно легко подавить такое поведение[41].
По мере того как вера в реинкарнацию будет приобретать на Западе популярность, а профессионалы осознаннее и с большей охотой начнут браться за подобные исследования, число достоверных “западных” случаев, возможно, будет расти. История покажет[42].
Дети, у которых в возрасте от пяти до восьми лет наблюдались воспоминания о прошлой жизни, покинув замкнутый мир семьи и выйдя в широкий внешний мир, почти всегда утрачивают их. Стивенсон проводил дополнительное изучение таких детей и выявил, что как группа они проявили себя не лучше и не хуже других в различных областях: в социальной сфере, учебе, карьере, личной жизни. В целом спонтанные воспоминания о предыдущей жизни никак не повлияли на их последующую жизнь, хотя изредка они осложняют ее. Тогда психотерапевты начинают говорить о патологических нарушениях в развитии детей, которые, возможно, коренятся в перенесении взрослого мироощущения в детство.
Клинический психолог доктор Хелен Уэмбач в своей книге “Переживая прошлые жизни” кратко излагает два таких случая. Пятилетняя Линда отвергала все контакты, все глубже и глубже уходя в детский аутизм, из которого редко выходят. Что интересно, она проявляла прекрасные математические способности и хорошие навыки чтения, хотя ее никто и никогда этому не учил Курс терапии выявил, что Линда ненавидит пассивность и беспомощность младенческого возраста. На сеансах она постоянно насильно кормила доктора Уэмбач из детской бутылочки, принимая на себя в этой игре роль взрослого, а роль младенца отдавая доктору. Только после того как Линда прошла полный курс терапии ее фрустрация и обида на свой младенческий возраст уменьшились, и она стала охотно вступать в контакты.
Вскоре после этого прорыва лечение пошло быстрыми темпами, и в конце концов Линда смогла пойти со своими ровесниками в обычный детский сад. Она утратила математические способности и навыки чтения и училась, как и все, писать свое имя, выводя каракули. Сразу после этого семья Линды переехала, и связь была потеряна. Уэмбач предполагает, что по неизвестным причинам Линда продолжала упорно держаться своей взрослой тождественности и отвергала свое возрождение в детском теле. Терапия определенным образом помогла Линде принять новые условия, и утратив взрослую фиксацию, а с ней и особые навыки, она стала такой же, как другие дети, не ведающие о своих предыдущих жизнях[43].