Перед этим “трибуналом”, как уже говорилось, пациенты Уайттона вновь переживали ту жизнь, которую только что завершили. “Это все равно, что оказаться внутри фильма о собственной жизни, — рассказывал один пациент, — каждый момент прокручивается перед вами в обратном порядке. Полное, всеобъемлющее воспоминание…” (с. 39). В этом обзоре жизни, через который проходит каждый, мы не просто вновь переживаем определенные детали — перед нами открывается смысл каждого события и значение каждой личности, обнаруживаются возможности, существовавшие в жизни, и указывается, на сколько хорошо они были реализованы. Все скрыты поворотные жизненные моменты, успехи и провалы становятся явными и обозреваются в полном объеме. В одно мгновение ты оказываешься лицом к лицу с абсолютной правдой своего существования. Здесь не срабатывает ни одна из психологических защит которые мы обычно используем на Земле, чтобы оградить себя от правды. Если существует собственный личный ад, утверждает Уайттон, он проявляется именно во время этой внутренней конфронтации:
“Угрызения совести и самообвинение за неудачи последней инкарнации изливаются с такой силой, что вызывают неимоверные страдания и горькие слезы, это просто непереносимо… Страдание, причиненное другим, ощущается так пронзительно, словно оно было причинено нам. Но, наверное, печальнее всего осознавать, что время для изменения отношений и исправления ошибок ушло, оно теперь действительно в прошлом. Двери последней жизни захлопнуты и заперты, и нужно столкнуться с последствиями своих поступков или уклонения от них, чтобы окончательно понять, кто мы и за что мы ратуем” (с. 37–38).
В описании этого противостояния Уайттон делает упор на негативную сторону. Но для тех, кто сражался со своими кармическими проблемами и оказался сильнее их, это время поздравлений и глубокой личной удовлетворенности. Как, должно быть, радостно после долгого и тяжкого труда услышать, что вы сделали все от вас требовавшееся и даже более того! Уклон в сторону негатива в случаях Уайттона произошел потому, что его пациенты не являются срезом всего населения, их привела к нему боль, вызванная проблемами, которые в предыдущих жизнях остались неразрешенными. Поэтому неудивительно, что в их опыте доминировали проблемы, проявившиеся во время встречи с высочайшим советом. Обычно терапевтические истории болезней дают нам больше сведений о патологиях, чем о здоровье; в данном случае речь идет о духовной патологии. Так что, изучая карму и возрождение при помощи историй болезней, взятых из терапии прошлой жизни, следует это учитывать. Подобные истории ведут к перекосу нашего восприятия в негативную сторону, и мы должны постоянно напоминать себе, что на каждую личность, работающую над тем, как расплатиться с “долгами”, унаследованными от предыдущих жизней, приходится другая личность, которая полагается на активы хороших жизненных инвестиций.
Пациенты Уайттона рассказывают, что в момент истины мы сами, а не старейшины или Бог, являемся судьями. Мы осуждаем себя, они же даруют прощение[87].
Одна женщина рассказывала об этом так: “Моя душа корчилась от боли, угрызений совести, скорби, вины, рыданий… Испытывая неимоверный стыд, я не могла даже взглянуть на Тройку. Но все вокруг меня светилось теплотой голубого сияния, умиротворением и спокойствием, которые я была не в состоянии понять” (с. 38). Каждая личность, представшая перед Советом, была уведена от своей боли к любви и прощению, разлитым вокруг нее. Судьи излучали не осуждение, а целительную энергию, растворяющую вину и открывающую дорогу к миру. Часто судьи начинают обсуждать ключевые эпизоды последней жизни, давая советы и уверяя, что даже отвратительные переживания могут способствовать личностному совершенствованию. Этими и другими способами они помогают душе осознать свои действия, и та, обозревая настоящую жизнь на фоне многих жизней, достигает прозрения своих кармических моделей и направлений и определяет, где она находится на пути духовной эволюции.