- Нужно найти воров, - сказал Талиб.
- Их теперь не найти, где их найдешь! - раздраженно выкрикнул Юсуп-неудачник. - Кто их найдет?
- Я пойду к большому русскому начальнику, который привез меня на мотоцикле, и он найдет. Он обыщет весь Ташкент, он даже у генерала делал обыск, - успокаивал дядю Талиб.
- Дядя, - помолчав, спросил Талиб, - а оконные стекла целы? Неужели их тоже унесли?
- Нет. Они разбили все стекла вдребезги. До одного! Они били по стеклам молотком, сначала они разбили один ящик, потом другой.
Это было совсем непонятно. О таком ограблении Талиб и не слышал никогда. Зачем же ломать то, что не можешь унести! И, словно отвечая на эти мысли Талиба, дядя опять заговорил о каре небесной, о том, что он мало молился в последние дни, что забыл аллаха.
- Я пойду к русскому начальнику, - решил Талиб. - Я ему все расскажу, он поможет.
- Иди, - ответил дядя Юсуп. - Иди, но никто не может нам помочь.
Талиб быстро собрался, надел камзол, чтобы выглядеть приличнее, и зашагал к новому городу. Он ушел из дому, и ему сразу стало легче, потому что нет ничего тягостнее, чем видеть бессилие взрослого, слезы и жалобы того, кто для тебя надежда и опора. Все звали дядю неудачником, но Талиб знал, что дядя страдает только от одного - от слабохарактерности и доброты. Он мог сам отказаться от еды, чтобы покормить голодного, он мог бросить все свои дела, чтобы пойти на помощь к другому человеку. Но люди почему-то мало ценили его за это. Во всяком случае, ценили недостаточно.
Талиб шел и думал о том, какой странный сегодня день. Не успел он как следует порадоваться бегству Рахманкула, и вдруг такое горе! А что, если все это сделал Рахманкул, мелькнула мысль, если Рахманкул, как и Тахир, считает Талиба виновником своего увольнения? Ведь если разобраться, может, и правда, что Федор приказал проверить всех бывших полицейских, и Рахманкула в том числе, и послал к нему человека на бричке. Мальчик вспомнил, как Федор отмечал что-то в своей записной книжке. Конечно, Рахманкул не мог об этом знать. Но с другой стороны - Федор привез его домой на мотоцикле, это видели все, и Рахманкул мог догадаться и отомстить…
Так постепенно Талиб приходил к мысли, что виновником несчастья, обрушившегося на дядю Юсупа, был он сам. От этого на душе у Талиба стало тоскливо. В таком настроении он и подошел к растрескавшемуся дощатому забору. Деревья в саду совсем облетели, дорожка была подметена, и Талиб в нерешительности остановился перед домом.
- Тебе кого? - спросила та самая высокая и некрасивая женщина.
- Дядя Федор дома? - сказал Талиб.
- А, это ты! Я не узнала. Его нет. Заходи, заходи. Женщина приглашала настойчиво, и Талиб вошел в дом.
Он забыл, как зовут эту женщину, имя было длинное и сложное, и поэтому стеснялся больше, чем обычно.
- Заходи, садись, сейчас я тебя покормлю. Федор велел кормить тебя всякий раз, как увижу. Садись, вовремя пришел.
Талиб не смел уйти, не знал, что сказать, как ему быть.
- А где он? - спросил Талиб.
- Он уехал в Чимкент дней на десять, - сказала женщина, проворно накрывая на стол. - Поедим, а потом о делах. Ладно?
Как и в прошлый раз, Талиб получил тарелку супа на первое, кусок жареного мяса на второе и компот на третье.
- Теперь говори: зачем пришел? - сказала женщина.
Талиб хотел рассказать, как обокрали и разорили дядю Юсупа, что виноват в этом он, Талиб, и еще бывший полицейский Рахманкул, что очень нужна помощь дяди Федора… Но Талиб не решился спросить, как звать эту женщину, и чувствовал себя крайне неловко. Кроме того, какой смысл рассказывать о несчастьях человеку, который так хорошо относится к тебе, а помочь не в силах? Зачем огорчать человека?
- Ну, выкладывай, - повторила женщина.
- Я пришел, чтобы узнать, как здоровье дяди Федора и как ваше здоровье, - сказал Талиб и покраснел.
Получилось очень уж глупо. Пришел, поел и потом спросил, как здоровье. Женщина, чуть заметно улыбаясь, погладила его по голове и велела заходить чаще.
- Ты всегда заходи. Если будет скучно или просто так. Заходи, я всегда тебе рада. И Федор тоже.
Домой Талиб возвращался грустный и подавленный.
Дядя Юсуп сидел у холодного сандала и молчал. Потом он достал маленькие счеты, с бусинками вместо костяшек, и долго-долго что-то прикидывал, охал и вздыхал. Выходило, что он никак не сумеет выкрутиться. Он везде взял в долг, и теперь никто не захочет ему помогать. Если бы достать какие-то деньги, чтобы обернуться на месяц-другой, можно было попробовать все сначала. Он достал алмаз, который так помогал ему в последнее время, и сказал: