«А что, если попробовать прорубить эту стену?» - подумал мальчик. Этот план сулил хоть какую-то надежду на спасение. Правда, Талиб не знал, что находится по ту сторону стены. Там могла быть точно такая же клетушка или конюшня, а может быть, и дом соседа.
Он отстукал стену обухом топора, чтобы проверить, где проходит каркас, выбрал самый подходящий, по его мнению, участок в двух вершках от пола и стал рубить глину. Вначале топор отскакивал, потому что снаружи слой штукатурки был очень крепок, потом дело пошло веселее. Время от времени Талиб переставал работать и проверял, не показался ли с той стороны свет, и снова брался за топор, пока вдруг не увидел тонкий и бледный луч, падающий на пол из отверстия в стене. Талиб встал на колени и увидел соседский двор, точнее, часть двора и террасу, на которой, к счастью, никого не было. Однако Талиб сообразил, что расширять отверстие сейчас рано. Нужно прорубить его изнутри сначала на ширину плеч, а потом сразу выломать наружный слой штукатурки и тогда уж бежать по двору к воротам изо всех сил.
С каждым ударом топора сверху, со стены и потолка, на мальчика сыпалась глина, но он ничего не замечал. Наконец все было готово. Талиб еще раз осмотрел место своего заточения, подвинул к отверстию ящики, груду какого-то хлама и ворох соломы, чтобы разрушение стены не было замечено сразу, стал на колени и в последний раз принялся за топор. Внешний слой стены обрушился легко, и, не теряя времени, Талиб нырнул в дыру.
Плечи прошли - все тело прошло. Это правило знает каждый, кто когда-нибудь лазил сквозь заборы и изгороди. Одно движение - и Талиб оказался в соседнем дворе. Он вскочил на ноги и, не оборачиваясь, пригнувшись, побежал к калитке. Только там он решился повернуть голову: совсем рядом с дырой стоял длиннобородый седой старик, видимо, хозяин этого дома. Старик приложил палец к губам и жестом объяснил, что он ничего не видел. Так же жестами старик объяснил, что мальчику надо немного почиститься, чтобы не привлечь к себе внимания на улице.
Первым, кого Талиб увидел, свернув на соседнюю улицу, был дядя Юсуп. Как и предполагал Рахманкул, он шел к Зарифходже, чтобы узнать о племяннике. Не говоря лишних слов - все основное и так было ясно, - дядя с племянником почти бегом направились в квартал, где жили Ширинбай и Зиядулла.
Они вошли во двор братьев-миллионеров так стремительно, что слуги не успели их остановить.
Зиядулла сидел в кресле у письменного стола, что-то писал в бухгалтерской книге и время от времени щелкал на счетах из слоновой кости. При виде незваных гостей он вскочил из-за стола, как будто его вытолкнула пружина.
- Как вы сюда попали? - сказал он вместо приветствия. - Я приказал никого не впускать.
Лицо его было испуганным и одновременно злым. Раньше Талибу казалось, что Зиядулла и Ширинбай люди совершенно различные, непохожие. Теперь он поразился тому, как младший брат похож на старшего. Тот же узкий прищур глаз, те же жесткие складки у рта.
Зиядулла, худой и стройный, вдруг ссутулился и стал похож на коршуна.
- Уходите немедля! - говорил он, наступая на гостей, оторопевших от еще одной неожиданности. - Я буду рад помочь вам, когда кончится то, что началось сегодня, но сейчас уходите немедля, не то я сам позову стражу, уходите!
Талиб не помнил, как они очутились за воротами дома. Они услышали, как загремел огромный засов, как Зиядулла кричал с террасы на слуг, допустивших такую оплошность.
Тут только дядя Юсуп заметил, что рубашка Талиба сохранила все свои пуговицы. Молча он рванул ее и завернул воротник внутрь.
- Хорошо еще, что нас не видел Ширинбай, - сказал шепотом дядя. - Он сразу передал бы нас в руки эмирских палачей.
Обессиленные и убитые горем, дядя с племянником поплелись по пустынной улице. Спешить им было некуда. Правда, оставался еще дом учителя Насыра, но кто мог поручиться, что он поступит не так, как поступили все их знакомые.
К удивлению, калитка учителя Насыра оказалась незапертой. Двор и дом встретили их тишиной, такой непривычной здесь, где в течение целого дня не умолкали ребячьи голоса.
Семья учителя собралась в одной комнате. Там был он сам, два его старших сына и жена с годовалой дочкой, большеротой девчушкой в коротком шелковом платьице. Ей одной было весело сегодня. Она играла с белым котенком.
Насыр-ака грустно кивнул своим грустным гостям, пригласил сесть и сказал:
- Если вы хотите оставаться, оставайтесь. Только не думайте, что здесь вы в большей безопасности, чем на площади перед цитаделью. Верные люди сообщили мне, что самые худшие опасения подтвердились. Нас всех ждут беды, и пусть аллах даст нам силы пережить это.