— Но ты же сам сказал, что читал книги и учил.
— Я не говорил, — сказал Эсон.
— То есть как не говорил? — возмутился Таджибеков. — Ты же только что это говорил.
— Я говорил — ходили в гости, — сказал Эсон. «Чего им надо? — подумал он. — Привязались!.. Школа — не школа, ходили — не ходили…»
— У меня все здесь записано, — сказал бухгалтер. — И книжки давал, и что учил. А чему он вас учил?
— Я же сказал — ничему не учил, — ответил Эсон. — Что мы, дураки, что ли, летом учиться!
— Смотри, — предупредил Эсона милиционер, — я скажу твоему отцу, как ты с нами разговариваешь, плохо тебе будет!
— А-а, — сказал Эсон, — моего отца каждый месяц в школу вызывают. Он вообще говорит — хватит мне учиться. Говорит, из меня грузчик хороший будет.
Бухгалтер Таджибеков вдруг смягчился:
— Ладно, грузчик, можешь идти.
Эсон хотел идти обратно во двор, но милиционер взял его за плечо и выставил на улицу.
Следующий был Закир. Пока его допрашивали, Эсон обежал дворик махалинской комиссии и со стороны арыка взобрался на дувал.
— Про твоего отца спрашивают, — сказал он Садыку. — Говорят, летом школу организовал. Учил — не учил, спрашивают. Моему отцу обещали пожаловаться.
Из слов Эсона понять что-нибудь ребятам было трудно. Садык сидел задумчивый, а Кудрат сказал ему:
— Ты знаешь, я дал слово, что не буду врать, а Таджибекову я недавно еще раз врал. Сегодня опять врать буду. Как ты думаешь?
— Не знаю… — сказал Садык.
Закира также не пустили обратно во двор, и милиционер позвал Садыка.
— Ты знаешь, Садыкджан, — сказал Таджибеков, — нас с твоим отцом связывает дружба, и, для того чтобы помочь ему, я сам решил выяснить некоторые вопросы и не вмешивать посторонних людей. Поступил сигнал, что твой отец летом собирает ребят, беседует с ними, дает читать книги. Это хорошо, в этом ничего плохого нет, а люди подозревают что-то плохое. Но ты мне скажи — в школе об этом знают?
— Ребята знают, — сказал Садык. — Мы им рассказывали. Иногда даже и из других классов и с других улиц вместе с нами ребята приходили.
— Даже с других улиц? — удивился бухгалтер и многозначительно посмотрел на милиционера. — И сколько же вас там бывало?
— Чаще всего приходим мы впятером, но, когда папа читал Навои в прошлом году, нас много было, человек двенадцать.
— Двенадцать… — повторил Таджибеков, опять посмотрел на милиционера и что-то записал. — Значит, иногда к твоему отцу собиралось до двенадцати человек и читали Навои… Что же он вам читал?
— Много читал, — сказал Садык, — «Фархад и Ширин» и другое.
— А он рассказывал, кто такой был сам Алишер Навои?
— Рассказывал. Он говорил, что это был замечательный поэт, что он жил пятьсот лет тому назад.
— А говорил он про то, что Навои был прислужником султана, что вместе с султаном Хусейном Байкарой они угнетали народ?
— Нет, — сказал Садык, — этого он не говорил. Он говорил, что Навои дружил с Хусейном Байкарой, что он был его главным визирем.
— Значит, он его возвеличивал? — спросил милиционер Иса.
Слово «возвеличивал» как-то насторожило Садыка, и он задумался.
— Ну, хвалил он Алишера Навои? — пришел милиционеру на помощь Таджибеков.
— Хвалил, — сказал Садык.
— А эта книжка откуда? — Таджибеков держал в руках «Кавказского пленника».
— Это папа из библиотеки принес.
— Это он так сказал? Неужели ты думаешь, что сочинение графа будет в советской библиотеке?
— Может быть, не из библиотеки… — засомневался Садык.
— Вот видишь, ты и сам не знаешь, откуда книжка… Ну ладно… В общем, ничего страшного, это все легко исправить. Отцу ничего не говори, о чем мы тебя спрашивали. Мы сами все уладим. Иди.
Милиционер выпроводил Садыка на улицу.
— Ловко у вас получается, — улыбнулся милиционер Иса. — Только вот насчет книжки графа — посмотрите, она, кажется, действительно библиотечная, тут штамп стоит.
Бухгалтер посмотрел. Действительно, на первой странице стоял штамп библиотеки Октябрьского района города Ташкента.
— Жалко, конечно, — сказал Таджибеков. — Впрочем, наше дело написать, а там пускай разбираются. Самое главное, подпольная школа — вот преступление. Слово какое, понимаешь: подпольная. Понимаешь!
— Еще бы, — сказал Иса. — Только надо бы еще что-нибудь.
— Да, неплохо бы еще анонимку, — согласился Таджибеков, — заявление, и без подписи. За такие заявления никто не отвечает. Только мой почерк в милиции знают, а твой и подавно. Ты не знаешь, где шляется Саидмурад? Его теперь никогда не найдешь.