И тут Садык вспомнил, что забыл отдать отцу фотографию. Он зашел в дежурку и попросил милиционера проводить его к следователю.
— Нет, — сказал милиционер, — ты сиди, жди здесь. Если надо будет, тебя вызовут.
— Я уже долго сижу, — сказал Садык.
— Ну где же долго, — возразил милиционер, — не больше получаса.
Садык посмотрел на часы. Было двадцать минут восьмого. «Посижу, еще подожду», — решил Садык.
Он про себя произнес уже все слова, которые мог сказать следователь и мог сказать отец, и не понимал, почему отец никак не возвращается. Он еще раз зашел в дежурку. На часах было ровно восемь. Какой-то хмурый худощавый человек появился из противоположной двери. Он отдал дежурному ключи и, не обращая на Садыка внимания, вышел на улицу.
— Дяденька, — сказал Садык дежурному, — разрешите, пожалуйста, пройти к следователю. А то у меня фотография есть, которую я должен ему показать.
— К следователю? — удивился дежурный. — Да вот же он только что вышел, мимо тебя прошел.
— А где же мой папа? — спросил Садык.
Дежурный опустил глаза.
— Не знаю. Вон догони и спроси.
Садык бросился на улицу.
— Дяденька! — кричал Садык, догоняя Акбарходжаева. — Дяденька!
Тот обернулся.
— А где же мой папа?
— Ты сын учителя Касыма? — спросил Акбарходжаев.
— Да, — сказал Садык, — мы вместе пришли.
— Твой отец арестован, — сказал следователь.
— За что?!
— Не твое дело, — сказал следователь и зашагал по улице.
— Подождите, дяденька, — попросил Садык, — одну минуточку, я вам все объясню. Вы, наверно, думаете, что это он убил Махкам-ака. Так говорят у нас на улице. Но он не убивал. Я вам точно говорю. Вот у меня даже фотография есть.
Садык достал из-за пазухи фотографию и протянул ее следователю.
Были густые сумерки, и Акбарходжаев поднес фотографию к самым глазам.
— Ну, и что здесь? — спросил он.
— Здесь видно, как люди, которые убили Махкам-ака, перетаскивают через забор его железный ящик.
— А откуда известно, что это они убили Махкам-ака? — спросил следователь.
— Я вам точно говорю, — сказал Садык.
— Ладно, ладно, — сказал следователь, пряча фотографию в карман. — Завтра в одиннадцать часов приходи вместе с матерью и Уктамбеком Таджибековичем. Все равно вас обоих допрашивать надо.
— А как же папа? — спросил Садык.
— Очень просто, — сказал Акбарходжаев, — переночует в милиции, а утром отвезем в тюрьму.
Он опять зашагал по улице. А Садык долго еще стоял на тротуаре.
«Куда идти? — думал Садык. — Что делать?» Страшнее всего было идти домой. Как он скажет матери о том, что произошло! И фотографии нет. Такой важной фотографии, на которой все ясно, все видно. А вдруг следователь ее потеряет? Как доказать тогда невиновность отца? И Садык вспомнил, что осталась пластинка. У монтера Ивана осталась пластинка.
…В крохотных палисадничках, на которые был разделен двор, где жил Иван Кустов, было тихо и спокойно. Одна женщина в большом медном тазу с длинной ручкой варила варенье. Под тазом гудел примус. В другом палисаднике усатый старик пил чай из блюдечка.
Дверь в комнату Ивана была заперта.
— Тетенька, — спросил Садык женщину у примуса, — а вы не знаете, куда он ушел?
— Кто ж его знает, — сказала женщина. — Дело молодое, холостое, он вечерами редко дома бывает.
А усатый старик, который пил чай из блюдечка, сердито добавил:
— На танцы небось пошел. Толстовку свою надел да белую рубашку.
— На танцы? — удивился Садык.
— Ну да, на танцы, в парк, наверно. Ногами топать. Завтра приходи, да пораньше.
— Ты скажи, что передать, — предложила женщина над примусом. — А то утром его тоже не бывает, чуть свет уходит. А лучше всего ты после обеда завтра приходи, после обеда он чаще бывает.
Садык вышел со двора и медленно направился в сторону городского парка.
8
Саидмураду сделали пятый укол. И хотя врач говорил, что самый больной укол первый, что потом Саидмурад привыкнет, он не привыкал. Каждого укола Саидмурад ждал с ужасом. Прежде чем зайти на пастеровский пункт, он долго прохаживался по противоположной стороне, набираясь храбрости. Для храбрости лучше всего выпить, но пить доктор запретил категорически.
— Ни в коем случае, — каждый раз предупреждал он Саидмурада, — ни грамма. Это может плохо кончиться.
«Куда уж хуже, — думал Саидмурад, — куда уж хуже…» И собака исчезла. Азиз, сын бухгалтера Таджибекова, видел, как вчера ребята увезли ее в город. Может, потому и увезли, что бешеная.