— Начальник милиции занят, — сказал Талибу дежурный, — у него совещание.
Талиб уселся на слабоногий венский стул. Из-за плотно прикрытой двери кабинета слышался только один голос. Интонации были грозные, и Талиб понял, что совещание будет долгим и бурным.
Минут через пять дверь растворилась, и оттуда красный как рак вылетел следователь Акбарходжаев. Вдогонку ему полетели слова, значения которых Талиб не понял: «В пожарную команду! Воду качать! Ручным насосом!» Дверь опять закрылась, и в комнате наступила тишина.
— Что ж вы сидите? — сказал дежурный. — Заходите.
— Но там же совещание, — ответил Талиб.
— Нет, нет, совещание кончилось, — сказал дежурный, — заходите.
В кабинете начальник был действительно один. Он ходил вокруг стола и ладонью ожесточенно растирал себе бритый затылок.
— Я вас слушаю, садитесь.
Талиб сел и стал ждать, пока начальник успокоится.
— Говорите, говорите, — повторил начальник, — я слушаю вас.
— Я относительно убийства председателя махалинской комиссии с улицы Оружейников, — начал Талиб. — Дело в том, что у меня есть основания сомневаться в принятой вами версии, и я совершенно не согласен с мнением, которое сложилось у следователя.
Ответ начальника милиции ошарашил Талиба.
— Вы считаете, что Таджибеков здесь ни при чем? — спросил он.
— Видите ли… Я недавно приехал из Москвы, точнее — только вчера, но то, что я узнал здесь про учителя Касыма Насырова, противоречит моему представлению об этом человеке.
— Учитель нас сейчас не интересует, — сказал начальник, — с учителем все ясно. Минуточку… — Он открыл дверь и крикнул дежурному: — Проверьте, освободили учителя Насырова или нет. Если нет, немедленно освободить и извиниться. От моего имени.
Талибу нужно было время, чтобы понять, что происходит. Он не знал, что еще на рассвете Таджибеков и Иса рассказали в милиции все. Он не знал, что за час до его разговора с начальником в милицию позвонили из поселка Чирчик и сообщили, что мальчик Кудрат, проживающий на улице Оружейников, найден и дал важные показания, полностью подтверждающие все то, в чем признались Таджибеков и Иса.
Начальник милиции успокоился только после того, как дежурный доложил, что учитель Касым минут десять назад отпущен домой.
— Значит, с учителем все ясно, — сказал начальник. — Что вы еще можете сказать?
Талибу оставалось рассказать только о разговоре с Саидмурадом. Но и тут начальник знал что-то такое, чего Талиб не знал.
— Да, да, — сказал начальник, — это очень интересно. Он работает на сушильном заводе?
— Не знаю, — сказал Талиб, — не спросил.
— Да, да, на сушильном, — сказал начальник. — Видимо, это он написал анонимку. Проверим, спасибо.
Талиб не понял, о какой анонимке идет речь, но спрашивать не стал.
Когда он вернулся домой, Лера, причесанная и умытая, сидела у накрытого стола.
— Я тебя жду, жду, — сказала она, — а ты где-то гуляешь. Чай остыл.
5
Весь день Садык отсыпался. Он вернулся домой вместе с отцом и, позавтракав, начал было слушать то, что отец рассказывал матери, но незаметно для себя заснул.
Часов в пять он вышел на улицу и сразу же встретил ребят. Они шли с собакой. Доберман был на ремешке, который Рахим держал в руках.
— Ты знаешь, что сегодня случилось? — спросил Закир.
— Нет, — ответил Садык. — Я весь день спал.
— Эх ты соня! — сказал Эсон. — Оказывается, мы все были правы. Я, например, всегда так думал.
— Ха! — перебил его Закир. — И я так думал.
— А где же ты был? — спросил Рахим Садыка. — Ты позавчера убежал с фотокарточкой и даже не сказал куда… А нашему Доберману дядя Иван ремешок подарил. С пряжкой.
— Помолчи, когда старшие разговаривают! — буркнул на него Эсон. — Сколько тебя учить? Совсем невоспитанный!
— Я, ребята, в ту ночь за отцом пошел, потому что на той фотографии… — начал Садык.
Но Эсон перебил его:
— А мы аппарат у дяди Ивана оставили. Он нам вместо него другой, еще лучше, купит. Помнишь, ты обещался меня отдельно сфотографировать.
— Почему ты только о себе думаешь? — спросил Закир. — Человеку нужно знать, что на нашей улице произошло. Во-первых, ты, Садык, зря за отцом ходил, потому что его никто в убийстве Махкам-ака уже не обвиняет. Сегодня ночью на нашу улицу приехали тридцать милиционеров на лошадях. Ноги у лошадей были обмотаны тряпками, чтобы сильно не шуметь и никого не будить. Они окружили дом Таджибекова и приказали всем, кто там есть, сдаваться. А там, оказывается, была целая банда с пулеметом. Но они посмотрели, сколько войска вокруг, и сдались.