Подруга его спокойно сидит на гнезде или кормится неподалёку. Хочется думать, что и она наслаждается его пением. А жаворонок, не прерывая пения, кругами уносится выше и выше и вот уже исчез в высоте, и одна его песня льётся, удаляется, звенит… Нет, ближе, ближе, опять появилась чёрная точка: опускаясь, он не делает кругов, лишь взмахивает крылышками, почти падает, и песня становится более отрывистой. До земли осталось метров двадцать, меньше… Песня смолкла, певец круто планирует вниз и опять с песней кругами уходит в высоту. Всё с начала: тир-лир-лир-лю-ю-ю. И так от зари до сумерек, а иногда ещё и в лунную ночь. Какое увлечение поддерживает эти маленькие крылышки и серебряное горлышко?
Все силы душевные и физические вложены в песню. Зато гнездо, можно сказать, не строится. Ямка, иногда просто след копыта, лошадиного или коровьего, в него неумело натисканы кое-какие травинки, в середине — помягче. Сам певец и в насиживании яичек участия не принимает. Он поёт… пока в гнезде не запищат птенцы. Тут уж не до песен. Сколько вредных насекомых скормят им и сами съедят родители! Чудесная и полезная птичка. Жаворонки даже зёрна в поле не вылущивают из стоящих колосьев, а подбирают на земле падалицу, на которую рассчитывали мыши и полёвки. Шофёр! Если заметишь в колее выбоину и в ней маленькую серую головку — объезжай стороной. Полно страха сердечко матери-жаворонка, но она не вспорхнёт, погибнет под колесом вместе с драгоценными яичками. От зари до зари поют, славят май весёлые птицы, и вот, наконец, в сумерках запевает маленькая серая птичка с огромными чёрными глазами. Соловей! Сорок разных колен различают знатоки в его песне. И стараются подобрать к ним звуки человеческого голоса. Напрасный труд. Песня соловья неповторима. Она неотделима от мягкой вечерней прохлады, от аромата просыпающихся берёзовых листочков, от сумрака зарослей, нежного шороха зацветающей черёмухи и других кустов низинного подлеска.
Знатоки в былое время платили большие деньги за лучших певцов, вылавливали их в местах, где особо славились знаменитые солисты. Выловили и спохватились: в этих местах соловьи петь стали хуже. Поняли наконец, что соловьи учатся друг у друга. Не стало учителей — не от кого перенять высшее мастерство.
Соловей в клетке. Может ли быть более горькая несправедливость! Соловьёв легко приманить поселиться в удобных им местах, где можно их слушать на свободе. Надо посадить густые кусты подлеска: бересклет, крушину, жимолость, колючий крыжовник… В гущине гнездо соловья безопасно от хищников. В таких зарослях доверчивая милая птица может свить гнездо и в городском парке, в саду. Считаемся, что великий мастер своим пением увлечён и никому не подражает. Но недавно замечено, будто соловьи, поселившиеся в городских садах, иногда, и очень искусно, среди своих «колен» вставляют… позывные радио. А серьёзный наблюдатель В. Строков слышал, как соловей вдруг отозвался на кваканье лягушки. И очень похоже. Но это явно снисходительная шутка великого мастера.
Однажды весной в старом парке одной казанской больницы, подле радио и ярких фонарей, в густых кустах запел соловей. Значит, и гнездо его там, в кустах около липы, и мать-соловушка оттуда слушает его пение и греет пушистой тёплой грудкой крохотные яички. В яичках день ото дня зреют, растут его дети, ради которых родители летели к нам на слабых крылышках через Средиземное море, мимо итальянцев, для которых наше золотое горлышко — только кусочек мяса, на один укус.
Не опоздали к маю и другие, не самые лучшие певцы.
«Ку-ку» вдруг послышалось как будто неуверенно в лесу, и опять «ку-ку» и радостно отдалось в нашем сердце: «Кукушка, кукушка, сколько лет мне жить?»
Кукушку это мало интересует. У неё свои заботы. Крылья расправила, крапчатый хвост веером распустила и с каждым «ку-ку» кланяется, подружку ждёт. Заодно соперникам знать даёт: место занято, летите подальше. Самое бы время отдохнуть, подкормиться и за дело приниматься — гнездо вить, детей выводить. Ну нет, кукушки ничего строить не собираются, ждут, пока другие птицы гнёзда совьют и яичек нанесут и тогда…
«Ку-ку, ку-ку» — оказывается, это не плач беспризорной бездетной матери. Это самец с самкой перекликается и ей помогает в её тёмном деле. Вот он пролетел мимо гнезда горихвостки. Храбрые птички-родители на него так и накинулись. За ними зарянки, соседи, дрозды — целая армия угнала кукушку-самца далеко, видно, здорово напугала.
Хорошо? Не очень. Гнёзда-то свои оставили без охраны. Этого как раз кукушкам и надо. В это время самка-кукушка молчком прямо к дуплу-гнезду горихвостки кинулась. Заглянула раз и — выбросила одно голубое яичко. Два… и своё, такое же голубенькое, в клюве с земли подняла и в дупло опустила. Готово! Горихвостки вернутся довольные: отогнали врага. Да не того, кого следовало! Теперь будут воспитывать кукушонка. Единственного. Почему же единственного? Ведь остальных яичек кукушка не тронула. Посмотрим же, что дальше будет. Кукушонок вылупляется на двое суток раньше других птенцов. Голый, слепой, с огромным ртом и заметным углублением на спине. На следующий же день уродец становится очень беспокоен. Едва коснувшись другого, ещё очень слабого птенчика или яйца, он подползает под него, так что жертва оказывается как раз у него в углублении на спине. Затем, приподнявшись на ногах, рывком выкидывает её через край гнезда на землю. Кукушонок делает это в отсутствие родителей. Птенцы, не согретые ими, малоподвижны, а он в это время и трудится усердно. Один, другой, третий, четвёртый, с каждым прилётом родителей кого-то не хватает. Но им не до счёта. Навстречу каждый раз разевается жадная пасть кукушонка: скорей, скорей сунуть в неё принесённую пищу и мчаться за новой порцией. И так 200–300 раз в день. Слабый писк выброшенных птенчиков слышится У подножия дерева, под гнездом. Но родителей это не тревожит. Инстинкт говорит им, что их гнездо должно находиться на дереве на определённой высоте и в нём их птенчик. И они преданно кормят убийцу. Скверная мать кукушка. Возмутительная! Правда? Но у каждой палки два конца. Сколько яиц откладывает кукушка? В среднем Двадцать. Допустим, она свила гнездо и высидела два десятка голых Уродцев. Но это не то, что утята или тетеревята, которые почти сразу встают на ножки, покрыты тёплым пушком и уже готовы самостоятельно ковылять за матерью и клевать, как она научит. Может кукушка одна накормить своих уродцев? Конечно, не может. Приёмные родители вдвоём с трудом выкармливают одного. Больше того, она и свои два десятка яиц откладывает по одному, через два-три дня. Кладка растянута почти на два месяца. Как кормить первых птенцов и высиживать последние яйца?
Вот и получилось, что наши кукушки смогли выжить только потому, что кукушка начала подкидывать свои яйца в чужие гнёзда. Почему они стали так поступать? Вот это и нам очень хотелось бы узнать.
Обычно кукушка удачно пристраивает деток: и яйца похожи на яйца обманутой птахи, и, если в гнезде уже полная кладка, одно хозяйское яичко выкинет, счёт тот же. Да и подкладывает яичко не всегда со скандалом, как мы про горихвостку рассказали. Тихонечко укараулит сама, когда гнездо на минутку осталось без присмотра. Но всё-таки и у хитрой птицы в чём-то бывает промашка. Крошечные крапивники — одни из самых осторожных. Покажется им что-то подозрительным — и бросают гнездо. Погибают и собственные яйца и кукушкино. Горихвостки, камышовки тоже иногда обман разберут, но гнезда не бросят: прикроют свои яички вместе с кукушкиным новым слоем подстилки, новых яичек на неё нанесут и детей выведут. Прежние погибнут, но и кукушонок тоже. Больше ста пятидесяти видов птиц, в основном мелких певчих, растят кукушкиных детей. Кукушка много больше их ростом, а яйца несёт удивительно маленькие, по величине не отличить от «хозяйских». Кроме того, каждая кукушка старается раздать свои яйца тем же птичкам, какие в своё время и её вывели. В гнезде ли зарянки, пеночки, горихвостки. И её яйца цветом именно на яйца этих птиц похожи. Удивляешься, как удаётся иной птице всё-таки обман распознать.