Прожил Полевой не так уж и много. Умер 6 марта 1846 года.
* * *
Руководитель Южного общества декабристов Павел Иванович Пестель, родившийся 3 июля 1793 года, очень любопытно и достаточно верно обрисован поэтом Давидом Самойловым в стихотворении 1965 года «Пестель, поэт и Анна»:
Там Анна пела с самого утраИ что-то шила или вышивала.И песня, долетая со двора,Ему невольно сердце волновала.А Пестель думал: «Ах, как он рассеян!Как на иголках! Мог бы хоть присесть!Но, впрочем, что-то есть в нём, что-то есть.И молод. И не станет фарисеем».Он думал: «И, конечно, расцветётЕго талант, при должном направленье,Когда себе Россия обретётСвободу и достойное правленье».– Позвольте мне чубук, я закурю.– Пожалуйте огня.– Благодарю.А Пушкин думал: «Он весьма умёнИ крепок духом. Видно, метит в Бруты.Но времена для брутов слишком круты.И не из брутов ли Наполеон?»Шёл разговор о равенстве сословий.– Как всех равнять? Народы так бедны, -Заметил Пушкин, – что и в наши дниДля равенства достойных нет сословий.И потому дворянства назначенье -Хранить народа честь и просвещенье.– О, да, – ответил Пестель, – если тронНаходится в стране в руках деспота,Тогда дворянства первая заботаСменить основы власти и закон.– Увы, – ответил Пушкин, – тех основНе пожалеет разве Пугачёв…– Мужицкий бунт бессмыслен… -За окном,Не умолкая, распевала Анна.И пахнул двор соседа-молдаванаБараньей шкурой, хлевом и вином.День наполнялся нежной синевой,Как вёдра из бездонного колодца.И голос был высок: вот-вот сорвётся.А Пушкин думал: «Анна! Боже мой!»– Но, не борясь, мы потакаем злу, -Заметил Пестель, – бережём тиранство.– Ах, русское тиранство-дилетантство,Я бы учил тиранов ремеслу, -Ответил Пушкин.«Что за резвый ум, -Подумал Пестель, – столько наблюденийИ мало основательных идей».– Но тупость рабства сокрушает гений!– На гения отыщется злодей, -Ответил Пушкин.Впрочем, разговорБыл славный. Говорили о Ликурге,И о Солоне, и о Петербурге,И что Россия рвётся на простор.Об Азии, Кавказе и о Данте,И о движенье князя Ипсиланти.Заговорили о любви.– Она, -Заметил Пушкин, – с вашей точки зреньяПолезна лишь для граждан умноженьяИ, значит, тоже в рамки введена. -Тут Пестель улыбнулся.– Я душойМатерьялист, но протестует разум. -С улыбкой он казался светлоглазым.И Пушкин вдруг подумал: «В этом соль!»Они простились. Пестель уходилПо улице разъезженной и грязной,И Александр, разнеженный и праздный,Рассеянно в окно за ним следил.Шёл русский Брут. Глядел вослед емуРоссийский гений с грустью без причины.Деревья, как зелёные кувшины,Хранили утра хлад и синеву.Он эту фразу записал в дневник -О разуме и сердце. Лоб наморщив,Сказал себе: «Он тоже заговорщик.И некуда податься, кроме них».В соседний двор вползла каруца цугом,Залаял пёс. На воздухе упругомКачались ветки, полные листвой.Стоял апрель. И жизнь была желанна.Он вновь услышал – распевает Анна.И задохнулся:«Анна! Боже мой!»
Д. Самойлов оттолкнулся от дневниковой записи Пушкина 9 апреля 1821 года: «Утро провёл с Пестелем; умный человек во всем смысле этого слова. «Mon coeur est matérialiste, – говорит он, – mais ma raison s᾿y refuse». (Сердцем я материалист, но мой разум этому противится. – франц.). Мы с ним имели разговор метафизический, политический, нравственный и пр. Он один из самых оригинальных умов, которые я знаю».