Ну вот, кажется, сказал обо всем… Нет, один пункт еще остался. Знай, сын, бывают в жизни моменты, когда нужно рискнуть. Случается это не часто: раз или два за всю жизнь. Можно, конечно, и не рисковать, сохранив то, что уже умеешь. Но, как говорится, «королем» тебе не быть… Учти, люди редко жалеют о том, что они сделали. Они, в основном, жалеют о том, что могли сделать, но не сделали.
Вот теперь ставлю точку. Не обижайся, пожалуйста, на мою «лекцию». У меня ведь, кроме тебя, никого в жизни не осталось… Хочется верить, сынок, что мы с тобой еще станем друзьями.
Крепко тебя обнимаю.
Твой отец
P. S. А знаешь, Александр Георгиевич, почему ты не отправишь это письмо? Потому что ты, в сущности, сам не веришь в свои рецепты…
ИЗ КНИГИ «ПАРАДОКС СИМЫ»
ПРЫЖОК
По институту поползли слухи, что младший научный сотрудник Саванеев собирается прыгнуть с пятого этажа.
Слухи дошли до начальства. Саванеева вызвали к директору.
— Это правда? — тихо спросил Закопайский.
— Правда, — с грустью ответил Саванеев.
— Причины?
— Их несколько.
— Присаживайтесь!
Саванеев сел в кресло.
— Закуривайте!
— Он закурил.
— Я слушаю вас!
— Работу делали я, Капкайкин и Семенов. Капкайкину и Семенову премию дали, мне — ни рубля! Это во-первых.
— А во-вторых?
— Все уже кандидаты, а я до сих пор без степени. Как следствие, ощущение неполноценности, собственной ненужности…
— Дальше!
— Все!
— И вы хотите лишить себя жизни из-за таких мелочей?! Вы! Такой молодой, полный сил!
— Хочу! — твердо ответил Саванеев.
— Вы думаете, у меня мало причин прыгнуть из окна? Но если каждый будет прыгать, кто тогда будет двигать науку?
— Хватит! Я должен поставить точку!
Закопайский взволнованно забегал по кабинету, вытирая лоб платком.
— Ну, хорошо. А если мы устраним эти причины, вы откажетесь от своей затеи?
— Естественно!
— Честное слово?
— Слово джентльмена.
Саванеев ушел. Закопайский немедленно вызвал к себе своего заместителя Букина.
— Может, он нас на пушку берет? — засомневался Букин.
— Не думаю, — покачал головой директор, — такие прыгают…
— А может, быстренько уволить его?
— Нельзя! Скажут, причина смерти — увольнение…
Они сидели дотемна и пришли к выводу, что Саванееву нужно дать премию и подготовить ему в ближайшее время диссертацию.
Прошел год.
По институту поползли слухи, что кандидат наук Саванеев собирается прыгнуть с шестого этажа.
Его вызвали к директору.
— Опять? — растерянно спросил Закопайский.
— Опять! — подтвердил Саванеев.
— Но вы же дали слово…
— Появились серьезные причины!
— А именно?
— Во-первых, меня не берут в Геную на симпозиум. Во-вторых, я до сих пор не старший научный сотрудник. Мне надоело чувствовать себя неполноценным!
— Послушайте, Саванеев, а что если все сотрудники придут ко мне и скажут: «Дайте! Иначе выпрыгнем!»?
— Разница между мной и остальными состоит в том, — отчеканил Саванеев, — что они не прыгнут, а я прыгну!
Закопайскому стало не по себе от этой решимости.
Старший научный сотрудник Саванеев поехал в Геную на симпозиум.
Через два года лишь трехкомнатная квартира предотвратила смертельный прыжок Саванеева с седьмого этажа.
Спустя еще несколько лет, чтобы сохранить его жизнь, сам директор писал ему докторскую диссертацию.
Саванеев, доктор наук, начальник отдела, сидел в хорошо обставленном кабинете и думал, что пора уже стать членом-корреспондентом.
Он пришел к директору и сказал:
— Зашел попрощаться!
Закопайский встрепенулся:
— Причины?
— Вы вот академик! А я даже не член-корр…
Директор печально вздохнул:
— Все, Саванеев! Тут я бессилен. Членов-корреспондентов выбирает Академия. Шансов у вас никаких…
— Тем лучше! — сквозь зубы процедил Саванеев. — Рано или поздно это должно было кончиться!
Во вторник, в обеденный перерыв, весь институт собрался смотреть, как Саванеев сведет с жизнью счеты.
Шушукались похожие на молодую редиску лаборантки. Задерганные экспериментаторы курили самокрутки из заявок на приборы. Тут же, на травке, в ожидании смертельного прыжка играли блиц в шахматы теоретики. Пришел сам директор, поседевший и осунувшийся.
Наконец в окне восьмого этажа появился Саванеев.