Вдруг в конце двора послышались шаги, и появился силуэт. Петляя, фигура приближалась к дубленке.
Короедова прошиб холодный пот.
Поравнявшись с ямой, фигура плюхнулась на песок рядом с Короедовым. Глеб Иванович почувствовал запах спиртного и узнал в неизвестном Севу Дмитряка.
Дмитряк запел.
— Тише, — прошептал Короедов:
— Глебчик! Кожанка ты старая! — радостно закричал Сева и полез целоваться.
— Вы мешаете мне работать, — заявил Короедов, отпихивая белыми руками пахнущий водкой Севин рот.
Слово «работа» оказало на Севу гнетущее впечатление. Он перевернулся на спину и, грустно глядя в небо, спросил:
— Глеб, почему Земля вертится? Только правду!
Короедов кратко изложил небесную механику.
Сева, пораженный продуманностью мироздания, притих, неожиданно сказал: «А ты докажи, гад!» — и заснул.
Глеб Иванович, кряхтя и задыхаясь, взвалил его на плечи и потащил домой.
Дверь открыл Дмитряк-младший.
— Я папу принес, — сказал Короедов.
— А мамы нет, — сообщил Дмитряк-младший, — она в вагоне-ресторане работает поваром.
— Куда папу положим?
— Мама всегда кладет его в ванну. Чтоб раньше очухался!
Уложив Севу в ванну, Глеб Иванович вернулся на свой наблюдательный Пункт.
В яме с песком было холодно и одиноко.
Короедов решил забрать дубленку домой, а рано утром вывесить ее опять…
На рассвете дом был разбужен страшным криком: «Украли дубленку! Убью!»
Кричал Сева.
— Перестаньте орать, Всеволод! — сказал подошедший пенсионер Штранный. — Я знаю, кто ее украл!
Почти сутки он следил за дубленкой и знал о ней все. Штранный, Дмитряк и домоуправ Кудасов вошли в квартиру Короедова, проспавшего нужный момент.
Дубленка висела в прихожей.
Сева хотел тут же приступить к нанесению телесных повреждений, но домоуправ не допустил.
Объяснения Короедова лишь подтверждали рассказ Штранного, который обстоятельно описал каждый шаг Глеба Ивановича — от утреннего топтания у дубленки до злодейского похищения.
Можно было вызывать милицию.
Взоры двора обратились к Севе.
Герой дня не таил зла.
За ящик пива и признание домино древнейшей игрой Сева согласился обойтись без милиции.
Репутация Короедова была подмочена. Увидев его, соседи замолкали. Бабушки пугали внуков его именем:
— Будешь баловаться, дядя Короедов украдет тебя!
Постепенно Глеб Иванович свыкся с мыслью, что он действительно хотел украсть дубленку.
Страдая, он забрел однажды в дворовую беседку. В ней было пусто. Транзисторный приемник «Рига» одиноко стоял на скамье.
«Такую вещь оставляют без присмотра, — бессознательно подумал Глеб Иванович, — любой может украсть».
Он вздрогнул.
«Кто-то видит, как я стою у приемника. А если его украдут? Второй раз не простят…»
Он быстро взглянул на дом.
Из окна третьего этажа внимательно и строго смотрел на него пенсионер Штранный.
— Товарищи! — отчаянно закричал Короедов. — Чей приемник?
Дом молчал!
Мужские проблемы
ДЫХАНИЕ ШИВЫ
Кочергин заинтересовался йогами с того самого дня, когда посмотрел документальный фильм про их способности. Особенно поразили Семена кадры, где смуглолицый парень с хрустом жевал стеклянный стакан. Когда у клуба повесили афишу, что в субботу выступит с лекцией городской йог Чинцов Е. П., Семен заранее купил билет.
В субботу, к восьми вечера, он уже сидел в третьем ряду. Клуб в Карасевке был новый, на четыреста кресел, но сегодня он не вмещал желающих. Наконец на сцену вышел сухощавый коротко стриженный брюнет, на котором никакой одежды, кроме плавок, не было. В руке он держал плоский чемоданчик.
Зал притих. Кое-где осторожно захлопали. Брюнет слегка поклонился. На вид ему было лет тридцать, сложен он был неплохо, но плавки, в белую с черной полоску, многих шокировали, а старухи просто-таки плевались. Лектор попросил не удивляться его одежде, объяснив, что это необходимо для выступления. Затем рассказал историю возникновения йоги, привел удивительные примеры. Зал загудел, услышав случай про йога, которого по его просьбе закопали живьем в землю, а через неделю извлекли в полном здравии.
— Но не это для нас главное, товарищи, — сказал лектор. — Мы заимствуем у йогов только то, что нам полезно. А полезны нам их асаны, или, проще говоря, позы, которые укрепляют тело и дух.
Он извлек из чемоданчика коврик, расстелил его на сцене и начал демонстрировать различные позы, сопровождая их пояснениями. Он то становился на голову, то поджимал ноги, то скручивался в такую немыслимую каральку, что нельзя было разобрать, где и что торчит. И каждый раз йог застывал, точно изваяние, отключаясь от мирской суеты.